Потоки иностранного капитала, затопившие страну. Центробанк, главной задачей которого стала война с избытком ликвидности, и банки, распихивающие деньги, совершенно не считаясь с финансовым состоянием заемщиков. Увязшие в долгах государственные и окологосударственные корпорации. Бум на рынке недвижимости. Крепкая как сталь национальная валюта, покоящаяся на надежном фундаменте растущих резервов. Что-то знакомое, правда? Нет, это не Россия 2007 года, это типичная ситуация в пятерке «азиатских тигров» первой половины 90?х, накануне кризиса, свалившего одну за другой экономики этих стран, как фишки домино.
Азиатский кризис оказался прецедентным, по крайней мере, в двух смыслах. Во-первых, он поразил страны с блестящими макроэкономическими показателями, включая быстрый экспортно ориентированный рост, относительно устойчивые цены и отлично сбалансированные бюджеты. Состояние экономик стран Юго-Восточной Азии не внушало особого опасения международным финансовым организациям, мониторинг которых по традиции концентрировался на макроэкономической политике.
Точки уязвимости, конечно, не оставались незамеченными. Но они лежали в сфере финансовой конкретики: в никудышном риск-менеджменте банков, в балансах корпораций, обремененных быстрорастущим долгом (так, долги крупнейших корейских чеболей к концу 1996 года втрое превышали их капитал), в чрезмерно высоком весе краткосрочной инвалютной внешней задолженности. Финансовые спекулянты оказались проницательнее и расторопнее МВФ — атака на таиландский бат в июле 1997?го послужила спусковым крючком кризиса.
Второй особенностью стало то, что кризис в каждом случае оказался двойным, при котором катастрофическая по масштабам и срокам утечка валюты происходила одновременно с банковским кризисом. Сегодня неизбежность именно такого развития событий кажется очевидной. Кризису предшествовала быстрая либерализация валютных режимов и кредитной сферы, приведшая к значительному притоку капитала, прежде всего именно в банковский сектор, и быстрому росту «финансовой глубины» экономик региона. Темпы прироста денег и кредита до кризиса в разы превосходили темпы инфляции.
Нельзя сказать, чтобы центробанки стран региона уже тогда не понимали опасности краткосрочных потоков капитала и чрезмерно быстрой монетизации и не вели борьбу с ними. Однако — и в этом еще один поучительный урок азиатского кризиса — действенных мер такой борьбы в арсенале денежных властей оказывается немного. Так, политика сокращения спроса на деньги через рост процентной ставки, проводившаяся Банком Малайзии, совпала с общим снижением процентной ставки на международных рынках. В результате притоки иностранного капитала буквально захлестнули страну, ставшую очень привлекательной для иностранных инвесторов, и банк был вынужден временно перейти к прямым ограничительным мерам.
Защищены ли мы сегодня, с учетом всех этих уроков, от повторения подобного развития событий? Конечно, многое изменилось: в частности, ряд стран накопил весьма солидные резервы как первую линию защиты против внезапного ухудшения платежного баланса. За десять лет после азиатского кризиса суммарные валютные резервы развивающихся стран выросли почти впятеро — с 842 млрд до 3,9 трлн долларов. Россия вышла на третье место по резервам в мире (400 с лишним миллиардов долларов — они с лихвой покрывают суммарный, корпоративный и государственный, внешний долг страны).
Определенные уроки извлек для себя и МВФ. Гораздо большее внимание стало уделяться мониторингу финансового сектора и корпоративной задолженности.
Приток капитала на рынки развивающихся стран сегодня принято считать безопасным, он выдержал тестирование падением фондовых индексов весной прошлого года, а новых идей, способных переключить спекулятивные потоки капитала к очередной точке приложения, у международных инвесторов, похоже, нет.
Но кризисы всегда неожиданны. Экономисты и политики, как и генералы, имеют обыкновение готовиться к прошедшей войне. Особый оптимизм, присущий инвесторам в периоды подъемов, отмечал еще Кейнс. А недавно переизданный бестселлер наиболее авторитетного специалиста по биржевым «пузырям» Роберта Шиллера так и называется «Иррациональная жизнерадостность». И вполне возможно, что какой-нибудь новый Сорос уже нашел лазейку во всех нынешних защитных бастионах и готовит очередную атаку на чье-нибудь кажущееся таким незыблемым финансовое благополучие.
"Эксперт"
