В основе современного мирового финансового кризиса лежит не технический сбой в макроэкономическом регулировании, а фундаментальное противоречие, заложенное в глобальной финансовой системе.
Основы «новой экономики» Эта система характеризуется достижением критического зазора между финансовой массой (включая различные формы ценных бумаг, фьючерсов, деривативов и т.д.) и базовыми принципами классической рыночной экономики (баланс между спросом и предложением, или рыночный фундаментал).
Современная экономика («новая экономика») основана на аксиоме «бесконечного макроэкономического роста». В ходе этого роста совокупный объем капитализации предприятий и система ценных бумаг, опционов и деривативов достигли такого уровня, когда реальное товарное покрытие экономики превратилось в бесконечно малую величину.
Гигантский финансовый пузырь полностью заслонил собой реальный сектор. Отдельные сегменты этого реального сектора, до 2001 года — сферы высоких технологий, после 2001-го — цены на недвижимость и энергоносители, а в 2007 году — на продовольствие, стали точками смычки с финансовой системой, и вследствие этого цены в этих областях оторвались от рыночного фундаментала (были многократно завышены).
Логика «бесконечного роста» доказывалась либеральными экономистами-монетаристами на основе математических конструкций (двое авторов — Р. Мертон и М. Шоулз — получили Нобелевскую премию за то, что доказали «научно»: происходящее на рынках сегодня случиться теоретически не может). На практике эта диспропорция между финансовой «новой экономикой» и реальной экономикой имеет конкретные лимиты.
Ипотечный кризис сентября 2008 года в США и разорение крупнейших финансовых институтов стал прямым опровержением тех экономическо-статистических моделей, которые предрекали глобальной либеральной экономике перспективу «бесконечного ускоренного развития».
Мировоззренческая парадигма «новой экономики» С философской и идеологической точки зрения «новая экономика» основывается на вере в автономность финансового сектора. Это своего рода онтология (почти религиозная) самодостаточности капитала. Начиная с развития банковского процента в Европе Возрождения и Нового времени, финансовый фактор неуклонно рос, постепенно превращаясь из подсобного экономического средства в классической модели «товар—деньги—товар» в самостоятельную и доминирующую реальность, в альфу и омегу всей хозяйственной деятельности, а затем и в средостение социально-политической и культурной жизни.
Если с технической точки зрения экономисты, критикующие «новую экономику», склонны видеть в ней «заговор» или «грандиозный обман» мирового уровня, то в социологическом аспекте это можно определить как форму своего рода новой религии, религии золотого тельца.
Смысл этой монетаристской религии покоится на вере в незыблемость и эффективность финансовых институтов, а подтверждается эта вера практической возможностью убедиться в ее адекватности в любой момент. Каждый может купить акции растущих компаний или иные ценные бумаги, включая изощренные системы деривативов, и через некоторое время продать их по более высокой цене. Деньги в финансовой экономике делали новые деньги почти волшебным способом. Товар, спрос, предложение, труд — все эти атрибуты старой экономики были вынесены за скобки.
Рыночная вера и жрецы макроэкономики и глобализма предлагали всем «попробовать самим». И миллионы игроков на бирже убеждались — it works! Так осуществлялось эмпирическое подтверждение эффективности и действенности рыночной религии.
Параллельно с этими процессами в западном обществе второй половины ХХ века рос объем виртуализации информационной, социальной, экономической и культурной сферы. Компьютеризация и развитие Интернета способствовали перемещению внимания гигантских сегментов человечества в виртуальное пространство. Подключение к Сети уже одним своим фактом дает человеку все — чувство престижа, информированность, способность к широкому «демократическому» обсуждению любых тем на форумах и блогах (без какой бы то ни было социальной иерархии), возможность широких и полезных знакомств, а в последнее время напрямую работу и деньги.
«Новая экономика», таким образом, не изолированный феномен, но одно из измерений перехода от реального социума к социуму виртуальному.
Виртуальное не значит ирреальное, фиктивное. Виртуальное пространство — это искусственно сконструированное пространство с минимальным количеством помех для циркуляции информации. Поэтому в нем есть все, что есть в реальности, только в схематичном виде (в форме симулякра).
Смысл информационного или постиндустриального общества (что приблизительно означает одно и то же) в том, что человек и человечество постепенно полностью перемещаются в область виртуальности. Фильм «Матрица» дает фантастический, но реалистичный образ того, к чему должны были привести эти процессы.
В рамках такого общего процесса движения к постиндустриальной модели «новая экономика» являлась материальной основой этой глобальной религии.
Виртуализация общества заведомо должна быть глобальной, чтобы за пределом сетевого пространства, в конечном счете, никого не осталось, так как в противном случае виртуальные процессы давали бы сбой на периферии. Отсюда необходимость глобализации и планетарного размаха, составляющих важнейшее условие виртуализации и постиндустриального общества.
Осенью 2008 года религия золотого тельца получила серьезнейший удар.
Глубочайший кризис «новой экономики» налицо. Но он свидетельствует о еще более глубоких процессах — о философском и мировоззренческом кризисе постиндустриального общества, о сбое в глобальном культе золотого тельца.
«Дериватив человека» Одной из принципиальных причин кризиса является обнаружение прямого конфликта между виртуальным и остатками реального. Виртуализация и соответственно виртуальная экономика стали развиваться такими быстрыми темпами и столь неравномерно, что вне этой сферы оказалась критически большая масса реального — реальных людей, реального общества, реального рыночного фундаментала (баланса спроса и предложения).
Бесконечность роста гарантировалась только тем, что этот процесс будет глобальным, всеобщим и тотальным. По сути, должен был произойти переход от реального к виртуальному, от конкретного к деривативному во всех областях и сферах жизни. И самое главное — экономическое и техническое развитие должны были обеспечить возможность появления «нового человека», человека «победившего либерализма», «дертиватива человека».
Крупнейшие идеологии ХХ века (коммунизм и фашизм) провозглашали необходимость «нового человека». Для марксистов это должен быть человек, наделенный коммунистической сознательностью, полностью свободный от кодов классового общества. На создание и воспитание такого человека большевики бросили все силы после революции
1917 года. Германский национал-социализм выдвинул свою версию «нового человека»: через расовую гигиену, выведение чистых арийцев.
Статья большая, поэтому, кому интересно продолжение читайте здесь
