Весь финансовый мир недавно был взбудоражен скандалом вокруг Лондонской межбанковской ставки предложения - London interbank offered rate (Libor), когда появилась информация о том, что ведущие банки манипулируют финансовым бенчмарком при определении процентных ставок, выставляемых миллионам заемщиков и используемых в деривативных контрактах, стоимостью сотни триллионов долларов США.
В скандал оказался втянут и британский парламент, допросивший бывшего исполнительного директора Barclays Plc. Бома Даймонда об этих событиях. Однако все это уже было в истории.
ICMA-центр Университета города Ридинг обнаружил, что в средние века валютными ставками манипулировали также как и сегодня. Это привило к скандалу, парламентскому расследованию и снятию с должности известного финансиста.
Главной целью финансовых инноваций в истории всегда были хитрые правила и ограничения, накладываемые на индустрию. В средние века важным препятствием было неодобрение ростовщичества религиозными институтами, которые осуждали взимание процента, что позволяло делать деньги из денег. Данте проклял ростовщиков, поместив их в седьмом круге ада. Чтобы избежать обвинения в ростовщичестве, средневековые финансисты разработали множество уловок, позволяющих скрывать процент под видом других финансовых операций.
Добровольный дар. Самый простой метод заключался в том, что заимодавец признавал долг в 15 фунтов, когда в реальности он получал только 10, разница в 5 фунтов составляла прибыль кредитора. Или должник обязывался «добровольно» предоставить дар кредитору. Далее, кредитор мог наложить штраф в случае «несвоевременного» платежа, когда кредит по умолчанию выплачивался позже срока.
Другой распространенной практикой в средние века была практика «шевисанс» или «парланс», что означает на современном языке соглашения репо. В этом случае должник должен был продать товары кредитору по одной цене, понимая, что ему придется выкупать их по более высокой цене. Все это напоминает современный рынок.
Пожалуй, самый замысловатый метод маскировки ростовщичества был связан с валютными сделками. Британский фунт, например, всегда выше ценился в Венеции, чем в Лондоне. Эта разница (или спред) позволяла банкирам зарабатывать, перемещая деньги из одного места в другое и обратно.
Однако для установления и поддержания этих спредов были необходимы систематические манипуляции ставками обмена валют по всей Европе. На самом деле лондонские валютные брокеры и банки всегда удерживали несколько пенсов от венецианского курса, тогда как в Венеции добавляли несколько пенсов.
Разве это неправильно? Без такой корректировки валютных курсов, было бы намного сложнее зарабатывать на валютных сделках. У банков не было бы никакого стимула заниматься обменными операциями, что могло негативно сказаться на возможности купцов финансировать свои торговые предприятия или переводить деньги за границу. Подобным образом без описанных выше механизмов процентных выплат, не было бы стимула для развития рынка кредитования. Хотя подобного рода практики были очень важны для функционирования средневековой системы финансов и рассматривались как нормальные теми, кто был вовлечен в них, широкая публика имела мало представления обо всем этом.
Во время «Хорошего парламента» в 1376 году общественное возмущение подобного рода финансовыми нарушениями достигла предела. Палата общин во главе со спикером Питером де ла Мар обвинила членов королевского двора в злоупотреблении должностями для получения прибыли от общественных фондов.
Валютные операции Главной целью был лондонский финансист Ричард Лайонс – иммигрант из Фландрии, который вырос до того, что стал одним из самых богатых и влиятельных жителей столицы, частично, благодаря своим собственным купеческим талантам, но также при помощи своих тесных связей с двором. Среди других преступлений Лайонс обвинялся в том, что он ввел нелегальный налог на валютные сделки и опутал короля кредитами. Так в одном из случаев он и Вильям, лорд Латимер дали королю кредит в 20.000 марок, однако взяли с него за свои ростовщические услуги 30.000.
Первоначально правительство подверглось серьезному общественному давлению, Лайонс был заключен в тюрьму в лондонском Тауэре, его собственность была конфискована. Другие представители аристократии, виновные в злоупотреблениях, такие как Латимер и любовница короля Алиса Перрерс отлучены от двора.
Но после того как парламент был распущен и скандал улегся, старший сын короля Джон Гонтский добился отмены вердиктов «Хорошего Парламента». Латимер и Перрерс вновь появились в окружении города, Лайонс был освобожден из тюрьму и вернул себе свое богатства, тогда как борец с коррупцией де ла Мар брошен в тюрьму. Правительство также попыталось умиротворить рыцарей и купцов, которые составляли большинство в парламенте, введя регрессивный налог – подушную подать вместо налога на товары. Это перенесло всю тяжесть наполнения королевской казны на простых крестьян.
Казалось, что вернулось на круги своя. Однако в 1381 году кипящее недовольство подушным налогом на фоне коррупции в правительстве, вызвало мощное народное восстановление – Крестьянскую войну, во время которой ряд правительственных министров, включая Саймона Садберри (канцлера и архиепископа Кентерберийского) и Роберта Хейлса (казначея) был казнен восставшими. На этот раз Лайонсу не удалось избежать ответственности – его вытащили из дома и казнили прямо на улице.
Политическая нестабильность. Хотя некоторые формы финансовой инженерии играли жизненно важную роль в экономической системе, когда на них смотришь со стороны, они могут показаться аморальными и даже незаконными. С этой точки зрения, разоблачение скрытого ростовщичества в Средние века или махинации со ставкой Libor, являются причиной широкого общественного недовольства финансовой системой. Очень опасно, когда такие финансовые скандалы совпадают с периодами экономической и политической нестабильности, как это было в 1370-х годах в Англии.
Вопрос заключается в том, станет ли всеобщее недовольство скандалом со ставками Libor и другими финансовыми махинациями причиной фундаментальных реформ в финансовом секторе – таких как разделение розничного и инвестиционного банкинга или законодательного регулирования «бонусной культуры» - либо власть ограничиться лишь косметическими изменениями, которые не повлияют на основы системы.
Или нам придется ждать восстания крестьян 21 века, чтобы увидеть изменения?
Об авторах: Ажриан Р. Белл – профессор истории финансов, Крис Брукс – профессор финансов и Тони К. Мурр – помощник исследователя в центре ICMA Университета Ридинга.
©
futuresmag.com© Перевод:
www.kroufr.ru 
