Просмотр сообщений

В этом разделе можно просмотреть все сообщения, сделанные этим пользователем.


Темы - abc0000

Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7
1
Американские экономисты считают, что Джанет Йеллен, заместитель председателя Федрезерва, накануне номинированная Бараком Обамой на пост главы этой структуры, будет продолжать политику количественного смягчения. Однако по-прежнему, даже после ее номинации, нельзя предсказать, когда Федрезерв начнет эту политику сворачивать. Эксперты считают, что Йеллен будет наверняка утверждена Сенатом на этот пост, и предсказывают, что в центре ее внимания будет укрепление стабильности американской экономики за счет увеличения рабочих мест и снижения уровня безработицы. Хорошо известно, Йеллен является сторонницей именно такого направления экономического развития.

Джанет Йеллен и политика количественного смягчения

 «Количественное смягчение» – это один из инструментов монетарной политики в США, запущенный в 2012 году в целях стимулирования американской экономики. ФРС выкупает у банков долговые обязательства (бонды) ипотечных агентств и казначейские облигации США, вливая в финансовую систему 85 миллиардов долларов ежемесячно. Таким образом, Федрезерв изменяет объем денег в экономике, одновременно регулируя доходность выкупаемых бумаг, снижая процентные ставки, тем самым делая кредиты для компаний дешевле. По сути, это увеличение ликвидности экономики должно простимулировать ее последующий активный рост. Такое определение термина предлагает РБК. Критики этой политики считают, что она искажает реальную картину ситуации на рынке и нарушает нормальное функционирование рыночных механизмов.
 Мартин Фелдстин (Martin Feldstein), бывший глава Экономического совета при президенте США и в настоящее время профессор экономики в Гарвардском университете, считает, что Джанет Йеллен бесспорно является сторонницей политики количественного смягчения, как и ее босс Бернанке, и выступает за большую транспарентность Федерального резерва. Первая в истории женщина, выдвинутая на один из самых влиятельных экономических постов в мире, с точки зрения методов стимулирования экономики, считается «голубем» – выступает за увеличение количества рабочих мест, в отличие от «ястребов», которые выступают за минимальное вмешательство государства в экономические и рыночные процессы.

 «Сложно себе представить, что во время слушаний в Сенате по ее утверждению на этот пост она будет делать какие-то заявления, которые этим уже известным ее позициям не соответствуют», – сказал профессор Фелдстин во время телефонной пресс-конференции для прессы, в которой принимала участие и корреспондент «Голоса Америки».

 Адам Позен (Adam S. Posen), президент Института мировой экономики Петерсона, считает, что во время утверждения Йеллен сюрпризов не последует, хотя могут последовать «сложные» вопросы со стороны республиканцев. Однако он убежден, что ее утвердят – ведь даже Бен Барнанке, напомнил экономист, номинированный республиканским президентом Джордем Бушем в 2006 году, во время своего второго утверждения Сенатом «получил» несколько «негативных» голосов от республиканцев.

 «Тут можно провести параллели с утверждением в Верховный суд, – добавил Адам Позен. – Можно спорить о взглядах и позициях Йеллен, но самый-то главный вопрос – это достаточно ли у нее профессинальных квалификаций для этого назначения. А в том, что достаточно, ни у кого нет никаких сомнений. Если бы ее взгляды были уж совсем иными, отличались бы от мнений большинства экономистов и могли бы стать потенциально вредными – тогда да, были бы проблемы. Но это не так. Я согласен, что во время ее утверждения будет серьезное обсуждение ее взгляда на политику количественного смягчения, но я не думаю, что это помешает утверждению ее кандидатуры».

 Рынок, как известно, с «замиранием сердца» следит за тем, когда Федеральный резерв решит сворачивтаь политику количественного смягчения и какими темпами будет это делать. На все намеки от Федрезерва по этому вопросу рынок реагирует очень живо. Однако, по мнению экспертов, эти «намеки» в последние месяцы были такими «тонкими», что с уверенностью сказать никто ничего не может.

 «Бен Бернанке во время своей поледней пресс-конференции вместо того, чтобы сказать, как он всегда говорил: когда безработица упадет до шести с половиной процентов, начнем сворачивать политику – ничего подобного не сделал, – напомнил Мартин Фелдстин. – Он сказал, что уровень безработицы – это не очень точный показатель ситуации на рынке труда, мы хотим посмотреть, что произойдет, когда уровень безработицы спустится еще ниже... Елси бы я хотел попытаться предсказать по его словам, когда они начнут поднимать ставки – я бы не смог этого сделать. Они посылают нам очень противоречивые сигналы».

 Фелдстин надеется, что послания от Джанет Йеллен будут более четкими, и она сможет «успокоить» рынок.

 «Я надеюсь, что Джанет скажет: когда экономика начнет улучшаться, когда у компаний будет возможность повышать цены на товары, Федеральный резерв будет следить за тем, чтобы инфляция не поднялась до опасного уровня, как это случилось в 60-е годы, например», – выразил надежду профессор Фелдстин.

Демократия в Федрезерве

 В среде экономистов существует мнение, что Бен Бернанке при управлении Федрезервом придерживался более открытой, более демократичной модели, чем его предшественники. Последует ли его примеру Йеллен?

 Эксперты отмечают, что в вопросе политики количественного смягчени и в других важных вопросах большинство членов Совета управляющих Федрезервом голосовало так же, как его председатель, как Бернанке. Почему? По мнению Мартина Фелдстина, члены Совета считают, что Бернанке прислушивается к их мнению, разногласия разрешаются до голосования, и поэтому в публичном несогласии с председателем или в отказе поддержать его при голосовании нет необходимости.

 «Для Джанет Йеллен факты – это серьезный аргумент, и поэтому, я думаю, она будет внимательно выслушивать своих коллег в Совете управляющих, – считает Мартин. – Однако если она захочет подавить свободное выражение мнений в их рядах и выразит недовольство их свободными выступлениями, тогда члены Совета начнут голосовать против ее предложений, и это будет выглядеть очень плохо и для рынка, и для всего мира – как если бы Федеральный резерв находился в беспорядке...».

 Еще один важный вопрос, который эксперты обсуждали в свете номинации Йеллен – каковы позиции будущего возможного главы Федерального резерва относительно вмешательства в финансовые операции на рынке и в деятельность банков? Эксперты считают, что Джанет Йеллен будет придерживаться умеренной регуляционной политики.

 «Она очень, очень хороший макроэкономист, – сказал Адам Позен из Института мировой экономики Петерсона. – И такой экономист смотрит на банковскую систему с точки зрения системных рисков. И его стремление будет против слишком большого вмешательства в банковсую деятельность. Она, конечно, будет следить за тем, чтобы не возникали слишком крупные банки, от банкротства которых может пострадать вся экономика США. Однако она не будет выступать за слишком большое вмешательство в их деятельность, мне кажется».

 Во время телефонной пресс-конференции один из журналистов задал вопрос о том, насколько серьезно Джанет Йеллен в своих действиях и решениях будет ориентироваться на иностранные экономики и иностранные рынки.
 Эксперты считают, что в фокусе Йеллен будет американская экономика – однако она понимает, что экономика США существует с мировом контексте.

 «Стабилизация и рост американской экономики выгодны всему миру, – считает Адам Позен из Института мировой экономики Петерсона. – Помните такую поговорку: “США чихнут – Латинская Америка подхватывает простуду?” Это и сейчас остается правдой. Другие экономики, включая развивающиеся, такие, как Индия и Бразилия, связаны с экономикой американской».

 Каких новых кризисов может ожидать Федеральный резерв уже под новым руководством в ближайшем будущем? Если проблема потолка госдолга не будет решена в Вашингтоне, считают эксперты, это крайне негативно отразиться на американской экономике в 2014 году. «И Федеральный резерв вряд ли сможет принять какие-то действенные меры для улучшения ситуации», – считает профессор Фелдстин.

golos-ameriki.ru

2
За последние десять лет индекс Fine Wine 100 Index (LIVX100), отражающий мировые цены на вино, утроился, в то время как золото подорожало в четыре раза. Об этом сообщает Bloomberg, сравнивший доходность инвестиций в вино и золото. При этом в 2013 году вино продолжило дорожать и выросло в цене на 5,9 процента, в то время как золото подешевело на 17 процентов.

Агентство отмечает, что аналитики предсказывают золоту падение в цене, а вину — рост. В банке Credit Suisse утверждают, что к концу года золото подешевеет до 1,1 тысячи долларов за унцию, что на 21 процент меньше, чем сейчас. В фонде Wine Investment Fund, который управляет алкогольными активами на 50 миллионов долларов, напротив, предсказывают, что индекс LIVX100 вырастет к концу декабря на 7,6 процента.

Золото укреплялось последние 12 лет, что стало лучшим подъемом за последние сто лет. В текущем году цены на драгоценный металл начали падать. С января 2013 года стоимость унции упала до 1387,2 доллара за унцию, снижение составило 31 процент.

В апреле текущего года мировые центральные банки продолжали скупку золота, но это не привело к росту цен на драгоценный металл. По данным МВФ, в апреле золото скупали ЦБ Казахстана, России, Турции, Белоруссии и Греции.

Определенной причины падения золота в цене нет. Некоторые считают основным фактором замедление экономики Китая, а некоторые утверждают, что золото было слишком дорого оценено инвесторами раньше.

Вино и золото считаются защитными активами, интерес инвесторов к которым растет во время кризисов и экономической нестабильности. Вкладывая деньги в них, игроки стараются сохранить имеющиеся у них средства, которые они могут потерять во время падения на фондовых рынках. Инвесторы покупают специальные коллекционные вина. В индекс Fine Wine 100 входит сотня наиболее популярных в мире сортов изысканных вин, которые можно покупать на бирже.

Лента.Ру

3
Рост добычи нетрадиционной нефти становится реальной угрозой для ОПЕК. Если картель сейчас не пойдет на управляемое снижение цен, в ближайшие годы ему грозит распад. Для мировой экономики это будет означать неконтролируемый обвал цен на углеводороды.

Нефти хватит на всех, по крайней мере, в обозримом будущем. На чуть более формальном языке авторитетного доклада BP Energy Outlook 2030 это сформулировано так: "Рост производства энергии будет совпадать с ростом потребления".

Нынешние высокие цены давят и на спрос, и на предложение. Средние реальные цены на нефть в 2007-2011 годах были на 220% выше цен 1997-2001-х. Это не могло не сказаться на предложении: в ход пошли новые технологии добычи. В канадской Альберте успешно развивают методы добычи "тяжелой" нефти (tar sands) и ее трансформации в синтетическую нефтяную смесь syncrude. В США успех связан со сланцевым газом и нефтью. В Бразилии — с глубоководным бурением.

Производство нефти в США уже вышло на 20-летний максимум (см. график 1), в первые недели января добыча ведется на уровне 7 мбд (миллионов баррелей в день) вместо 5,8 мбд годом ранее. Если верить прогнозу ВР, уже в 2013 году США могут стать производителем жидкого топлива (нефть, газоконденсат и биотопливо) номер один в мире, оттеснив на второе-третье места вечно конкурировавших за пальму первенства Россию и Саудовскую Аравию. Спасибо нетрадиционным углеводородам.

Америка станет практически энергонезависимой к 2030 году. Импорт нефти упадет на 70%, а нетто-экспорт газа и угля приведет к тому, что производство энергии составит 99% потребления (70% в 2005-м). Китай окажется крупнейшим импортером нефти уже в 2017-м. В то время как США станут самодостаточными, к 2030 году КНР и ЕС будут основными энергоимпортерами. Если, конечно, справятся со своими экономическими сложностями.

Удар по ОПЕК

Сланцевая революция оттеснит ОПЕК на вторые роли, по крайней мере, в текущем десятилетии. По прогнозу ВР, в 2011-2030 годах мировое производство сланцевого газа вырастет втрое, а сланцевой нефти — вшестеро. Вместе их рост составит пятую часть всего роста производства энергии к 2030 году. А в производстве нефти неконвенциональная нефть принесет половину прироста. Основной рост добычи нефти к 2030 году дадут не входящие в ОПЕК США (4,5 мбд), Канада (2,9 мбд) и Бразилия (2,7 мбд), из стран ОПЕК значительные перспективы роста добычи к этому времени имеет только Ирак (2,8 мбд плюс 2,5 мбд газоконденсата).

Всплеск нетрадиционной добычи приведет к резкому снижению доли картеля на рынке до 2020-го. Впрочем, потом (в 2020-2030 годах) ВР прогнозирует восстановление доли ОПЕК.

Вопрос в том, переживет ли ОПЕК тяжелые времена до 2020 года. "Возможная неслаженность действий ОПЕК будет основной причиной рыночной нестабильности, особенно в текущее десятилетие",— отмечается в докладе ВР.

Уже сейчас главный игрок картеля — Саудовская Аравия снизила производство. В декабре 2012-го добыча составила всего 9 мбд, упав на 0,5 мбд относительно ноября, это крупнейшее месячное снижение добычи с января 2009-го. Но тогда это было реакцией на падение цены Brent до $36 за баррель. Сейчас Brent стоит $112 за баррель, но саудовцы уже забеспокоились.

Понемногу добычу снижали и в предыдущие месяцы, декабрьские цифры на 1,1 мбд ниже пиков в апреле и июне 2012-го. Прошлогодний подъем уровня до 10,1 мбд был вызван тем, что саудовцы взялись восполнить объемы ушедшей с рынка в связи с эмбарго иранской нефти. Как видно, рынок сбалансирован, замена иранской нефти не понадобилась. А если она вернется на рынок?

По мнению Оливера Якоба из швейцарской консалтинговой компании Petromatrix, "Саудовская Аравия действует, как если бы Brent уже пробила уровень поддержки $100 за баррель, из чего мы должны заключить, что у них достаточно информации, чтобы опасаться подобного пробоя в ближайшем будущем": "Если текущего снижения окажется недостаточно для поддержания цены, Саудовской Аравии будет сложно его удержать, так как ОПЕК в последние два года, по сути, перестал функционировать как работоспособный институт. Скоординированные снижения квот, как, например, в 2008-2009 годах, сейчас будет осуществить гораздо сложнее, чем раньше".

Выросшие аппетиты

ВР солидарна с Petromatrix в том, что картель вынужден будет агрессивно резать экспортные квоты в текущем десятилетии, в результате незадействованные мощности вырастут до 6 мбд к 2015-му, это самый высокий уровень с конца 1980-х. Если же картель сохранит текущий уровень производства, резкий рост запасов практически неизбежен, что приведет к падению цен.

Вот только резать квоты картелю будет все тяжелее. Дело в том, что испугавшись "арабской весны" власти дополнительно повысили социальные расходы. Бюджеты большинства стран балансируются теперь при довольно дорогой нефти. Грубо говоря, для сегодняшних бюджетов $100 за баррель — это $30 за баррель образца начала 2000-х. Страны ОПЕК за последние годы резко повысили зависимость своих экономик от нефтегазового экспорта, даже несмотря на то, что цена на нефть находится возле рекордно высокого уровня в реальном выражении (с поправкой на ИПЦ), если не учитывать короткого рывка летом 2008-го (см. график 2).

В той же Саудовской Аравии по данным Chatham House бюджет балансируется при цене $94 за баррель. Еще в 2008-м дефицита не было при $40-50 за баррель. Просто во время "арабской весны" власти решили ублажить население. В феврале 2011-го был принят пакет социальных мер на $32 млрд и еще на $97 млрд в марте.

У многих членов ОПЕК нет ни запаса прочности (см. график 4), ни резервов, чтобы выдержать даже краткосрочное снижение поступлений нефтедолларов. Очевидный пример — Иран, в котором совсем недавно введенное эмбарго уже создало тяжелейшую ситуацию в экономике. По словам министра энергетики Ирана Ростама Гасеми, из-за введенных санкций экспорт нефти за последние девять месяцев упал на 40%, экспортные поступления снизились на 45%, что уже привело к гиперинфляции и девальвации риала на 80%. А ведь то, что сейчас происходит с Ираном из-за эмбарго, это прообраз того, что может произойти с некоторыми нефтеэкспортерами, скажем, при двукратном снижении цен на нефть в течение всего лишь нескольких месяцев.

Дилемма саудитов

Впрочем, у Саудовской Аравии, так же как и у других нефтеэкспортеров стран Совета сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ), запас прочности достаточно велик. Так, Саудовская Аравия имеет резервы приблизительно $630 млрд при расходах бюджета в текущем году на уровне $220 млрд. Доходы от экспорта нефти в прошлом году составили примерно $330 млрд. $630 млрд — это больше, чем российские ЗВР, при том что население королевства впятеро меньше, чем в России. Так что страна может спокойно выдержать и двукратное падение цен на нефть в течение года-двух. Главное, не дольше. Более того, возможно, подобное резкое снижение цен в ближайшем будущем в конечном итоге было бы самой Саудовской Аравии на руку. Относительно низкие цены убили бы все перспективы нетрадиционной нефти, для поддержания рентабельности производства которой требуются высокие цены. Прощай, сланцевая революция! С этой точки зрения снижение производства саудитов и намеренное поддержание текущих высоких цен выглядит не столь уж оправданным.

Проще говоря, долгосрочные интересы диктуют ОПЕК снижение цен на нефть, а краткосрочные — удержание высокой цены. Она нужна почти всем членам ОПЕК для балансировки бюджета, а для многих она критически важна: не стоит рассчитывать, что многие члены картеля добровольно пойдут на снижение добычи.

Однако в долгосрочной перспективе высокая цена нефти фундаментально нестабильна. Она подрывает потребление: после шока 1970-х, доля нефти в энергопотреблении упала с 48% в1973-м до 39% в 1985-м. Сейчас она скатилась до 33%, и ВР прогнозирует падение до 28% к 2030-му. Появление гибридов и электромобилей, новые нормативы по энергоэффективности машин в США и Европе, проекты GTL (gas to liquids, получение жидкого топлива из газа) — это все плоды высоких цен. С другой стороны, разработку нетрадиционных источников нефти тоже подстегивают высокие цены. Все эти тенденции способны привести к обвалу цен в будущем. Убить их в зародыше может только снижение цен сейчас, пока инвестиции в энергоэффективность и нетрадиционные источники углеводородов не столь масштабны. Но ОПЕК привык к курочке, беспрерывно несущей золотые яйца, пусть даже эта повышенная яйценоскость в перспективе может ее убить.

Перед Саудовской Аравией встает дилемма. Либо залить рынок нефтью сейчас, снизив цены до уровня, сильно уменьшающего привлекательность инвестиций в энергоэффективность и нетрадиционные источники углеводородов (примерно $70-80 за Brent), либо пытаться удержать цены на текущем уровне, разрушая потребление и провоцируя инвестиции в альтернативные источники энергии. В последнем случае перед аравийской монархией и другими членами ОПЕК маячит угроза столкнуться с настоящим обвалом цен через два-три года и вынужденно резать квоты потом.

История повторяется?

Это далеко не новая территория для картеля. ОПЕК уже допустил подобный обвал цен в 1986-м. Тогда рост цен был запущен первым нефтяным шоком 1973-го и усугублен вторым шоком 1979-1980-х. С начала 1980-х ОПЕК поддерживал высокие цены, сокращая квоты, прежде всего за счет саудитов: монархия снизила добычу с 10,2 мбд в 1980-м до 3,6 мбд в 1985-м. Разрушение потребления не было очевидно до 1981-го, а эффект от разработки новых месторождений Северного моря, Аляски и Мексики (аналог сегодняшней сланцевой революции) стал чувствоваться только в 1982-м. Еще четыре года понадобилось, чтобы цены обрушились. Только в 1985 году, осознав разрушительность высоких цен, Саудовская Аравия попыталась повысить производство с целью сделать нерентабельными североморские месторождения. Но было поздно: в 1986-м цена обвалилась с $27 до $10 (с $57 до $21 в нынешних ценах).

Сейчас ОПЕК стоит перед тем же выбором, что и в начале 1980-х. И, похоже, наступает на те же грабли. По крайней мере, об этом говорит снижение производства в Саудовской Аравии. Что ж, возможно, нынешний 1986-й уже близок. Напомним, эта дата практически совпала с началом экономической агонии СССР.

Российские власти пока демонстрируют безмятежность. Премьер Медведев на экономическом форуме в Давосе заявил: "Нас часто спрашивают, что мы будем делать без нефтедолларов? Рухнет ли российская экономика? А вслед за ней, может быть, и Россия? Конечно же, не рухнет". Впрочем, сланцевые технологии они тоже долго предпочитали не замечать.



Коммерсантъ Деньги

4
Экономисты назначили главным виновником мирового экономического кризиса Китай. Именно он перегрел мировые финансовые рынки во второй половине 2000-х, что и привело к обвалу 2008 года

Пекин. 31 августа. FINMARKET.RU - Поиск виновных, спровоцировавших глобальные экономические катастрофы, - увлекательное и полезное занятие множества уважаемых экономистов. Глобальный кризис, разразившийся в 2008 году, - идеальный объект для подобных изысканий.

 Хелин Мис, экономист Университета Тилбурга, доказывает в своем новом исследовании, что она нашла истинного виновника кризиса, и это - Китай. Из-за промышленного бума и жесткого контроля за валютной выручкой корпораций, в 2000-х годах Китай накопил огромные валютные резервы, которые инвестировались в американские и европейские ценные бумаги.

 Китай в буквальном смысле залил финансовые рынки развитых стран деньгами, что обрушило ставки по кредитам до рекордно низких значений. ФРС слишком поздно заметила перегрев финансового рынка и не успела ужесточить монетарную политику. В итоге, вся система просто лопнула осенью 2008 года.

• К началу кризиса многих экономистов уже несколько лет беспокоил рост покупательской способности суверенных фондов Китая и Объединенных Арабских Эмиратов.

• Еще в 2007 году было ясно, что, если Китай продолжит с той же скорость накапливать резервы, то в течение 10 лет он сможет купить все публично торгующиеся европейские компании.

• Однако многие экономисты не видели опасности в избытке глобальных сбережений. Например Бен Бернанке в 2005 году заявлял о том, что именно глубина и сложность финансовой система США (то есть, по-сути, обилие различных финансовых продуктов, в которые иностранные инвесторы могут вкладывать свои деньги) позволила всем американским домохозяйствам получить возможность купить собственное жилье.

• На этом фоне десятки миллиардов долларов из резервов Китая устремились на рынок облигаций США - в итоге ставки снизились до минимальных значений. Это стало катализатором пузыря на рынке недвижимости.

• В сентябре 2008 года вся система рухнула. Правительству США пришлось помогать ипотечным агентствам Fannie Mae и Freddie Mac, национализировать страховщика AIG и запускать программу покупки проблемных активов на $700 млрд.

Как надулся пузырь на рынке недвижимости

 1998 год стал точкой перелома на рынке недвижимости в США: после него цены на недвижимости начали расти быстрее общего уровня цен. За 10 лет, с января 1998 по январь 2008 года, индекс цен на недвижимость OFHEO National Housing Index вырос на 66%. А индекс Case-Schiller для 10 крупных городов вырос на 144%.

Цены на недвижимость начали расти быстрее инфляции в 1998 году



• Экономисты в быстром росте цен обвиняют слишком низкие ставки, которые ФРС установил после кризиса доткомов в начале 2000-х годов. Однако эти ставки повлияли, скорее, на стоимость рефинансирования кредитов, нежели на первоначальные займы.

• Бернанке это отрицает: он уверен, что корень проблем лежит в сложных финансовые инструментах и различных видах ипотечных кредитов. Именно они привели к росту цен на жилье.

• Алан Гринспин, бывший глава ФРС, винит во всем слишком низкие долгосрочные ставки на рынке. В итоге, активы стали очень дешевыми.

 Мис уверена, что прав Гринспин: именно снижение долгосрочных ставок на рынке привело к появлению пузыря. При этом политика ФРС или сложные финансовые инструменты на цены на рынке, практически, не повлияли.

 Экономисты предупреждали еще до кризиса, что американцы живут не по средствам. В финансовой системе и экономике США стремительно росли дисбалансы:

• В 2000х годах значительно выросли расходы, которые оплачивались с помощью кредитов, взятых под залог недвижимости.

Американцы брали кредиты под залог недвижимости



• В итоге 2009 году 25% всей жилой собственности США оказалась в залоге по плохим кредитам - общая ее стоимость составила $11,4 млн.

• Популярны были и обычные потребительные кредиты.

Американцы вошли во вкус и полюбили обычные кредиты



• Добавила проблем и стимулирующая политика администрации Джорджа Буша-младшего, а именно введение налоговых льгот. Они фактически превратили суверенные долги в потребительские кредиты.

• Давление на страну увеличили и расходы на ведение двух войн.

 Теоретически политика Джорджа Буша должна была стимулировать рост экономики - это позволило бы правительству оплатить все расходы. Но это не сработало - рост ВВП в среднем на 2 п.п. отставал от роста стимулирования. Экономика росла ниже своего потенциала, а из-за роста цен на сырье и, соответственно, инфляции рост реального ВВП снизился с 4,1% в первом квартале 2004 года до 1,3% в первом квартале 2007 года.

Американскому правительству не удалось ускорить рост



Как Китай скупил США

 Кто-то должен был оплачивать налоговые льготы Буша, кредитование населения и расходы на две войны, которые вели США. Этим "кем-то" стал Китай.

• C 2001 по 2006 годы дефицит двусторонней торговли США и Китая утроился

Текущий счет США ушел в минус, пока Китай наращивал его профицит



• При этом двузначный экономический рост Китая сопровождался ростом нормы сбережения. В 2006 году норма сбережения составляла 55% ВВП.

• Если в 2000 году на развитые страны приходилось 78% глобальных сбережений, то к 2008 году их доля снизилась, а доля развивающихся стран удвоилась до 44%.

Норма сбережения в Китае в последние годы росла



• Эти сбережения развивающиеся страны и, прежде всего, Китай тратили на покупку активов с фиксированной доходностью - облигаций. Это было связано с низкой склонностью к риску инвесторов из этой группы стран, а также с различными институциональными ограничениями. Да и сами западные страны возражали против того, чтобы развивающиеся страны покупали акции их компаний и, соответственно, право ими владеть. Например, в 2008 году лишь 7% активов США, которыми владели китайцы, составляли акции.

• Из-за этого в мире с 2002 года начал расти общий объем долговых бумаг, находящихся в обращении.

• Это и привело к резкому снижению ставок на рынке заемных средств. ФРС постепенно потерял контроль над долгосрочными ставками на рынке, что особенно заметно по динамике казначейских облигаций США. Регулятор частично сам виноват в этой проблеме: долгое время, опасаясь дефляции, он удерживал ставку на уровне 1%.

• В итоге, кредиты получить стало необычно легко, а стоили они при этом дешево - их оплачивали Китай и другие развивающиеся страны, наводнившие рынок США дешевыми деньгами.

• Это как раз и объясняет, почему вдруг американцы начали брать кредиты и активно покупать в долг.

• Причем даже сейчас, несмотря на высокие долги развитых стран, в том числе США, ставка по казначейским облигациям остается рекордно низкой. Конечно, инвесторов смущают туманные перспективы экономики и низкие инфляционные ожидания. Однако, это можно объяснить и поведением иностранных инвесторов, в том числе суверенных фондов, продолжающих скупать американские облигации.

Китайцы не хотели сгубить США

 В Китае высокая норма сбережения и у домохозяйств, и у корпораций - все вместе китайцы сберегают до 55% своего ВВП. Однако это не уникальный случай: в Сингапуре и Малайзии средняя норма сбережений составляет 45% ВВП, а в развивающихся странах Латинской Америки - 30%.

• Норма сбережения китайских домохозяйств выросла с 17% в 1995 году до 27% в 2008 годах. Это намного выше, чем в странах ОЭСР, но меньше, чем в Индии с 32%.

• Китайские компании сберегают из-за слабого корпоративного управления и неразвитого финансового рынка - дивиденды до сих пор почти не выплачиваются. При этом до сих пор сохраняются ограничения на оборот капитала.

• Скорее всего, рост сбережений китайцев является производной от быстрого роста доходов как населения и темпов роста ВВП. К тому же это связано с неразвитой пенсионной системой: чем старшей становится китаец, тем более активно он копит себе на старость.

 Китай отличается от других развивающихся рынков тем, что его экономика намного больше. Именно из-за величины экономики и объема резервов он и смог оказать решающие влияние на финансовую систему США. Так, китайцы, пытаясь обеспечить себе достойную старость, невольно загнали мировую экономику в кризис.

FINMARKET.RU

5
Какой будет мировая финансовая система в 2030 году? Несмотря на то, что курсы валют последнее время трясет так, что кажется, их нельзя прогнозировать даже на месяц, Всемирный экономический форум (ВЭФ) решил выпустить доклад Euro, Dollar, Yuan Uncertainties: Scenarios on the Future of the International Monetary System, предлагающий три сценария развития ситуации. Аналитики ВЭФ говорят, что, конечно, в реальности все может быть гораздо сложнее, однако такая финансовая футурология помогает лучше понять основные тенденции в мировой финансовой системе.

Итак, ВЭФ исходит из того, что в мире есть три крупные экономики, чьи валюты могут претендовать на роль резервных в 2030 году (или уже таковыми являются), – это ЕС, США и КНР. Но перед всеми этими странами стоят проблемы, которые могут не дать их валюте быть резервной в будущем. Для евро это управленческая и финансовая разобщенность, а также низкий экономический рост. Для доллара – дефицит торговли и госбюджета, а также склонность правительства к протекционизму и ускоренному ослаблению доллара для создания преимуществ своим экспортерам. Для юаня – это экономический рост, основанный на экспорте, а не на внутреннем потреблении; неразвитый финансовый рынок; контроль операций по капитальному счету.

Степень успешности решения перечисленных проблем и порождает три сценария:

1. Возврат к регионализму.

Как валюты справятся с вызовами?

Юань – плохо, доллар и евро – очень плохо.

Популистские политики в США и Европе призовут ограничить миграцию из развивающихся стран. Будут повышены пошлины на импорт,  чтобы стимулировать местного производителя. Вырастет стоимость привлечения инвестиций, ведь повсюду будут барьеры для иностранных капиталов. Вырастут цены на иностранные комплектующие, высококвалифицированным специалистам труднее будет уехать на работу за рубеж. Все вместе это замедлит спрос на товары по всему миру и экономику в целом. Юань, доллар и евро будут доминировать в мировых финансах, хотя можно ли назвать «мировой» такую финансовую систему, которая, фактически, разбита на несколько регионов?

Единственный плюс из ситуации может извлечь Поднебесная: когда спрос на ее экспортные товары упадет, экономике придется переориентироваться на внутренний рынок.

2. Ликвидация дисбалансов в G2.

 Как валюты справятся с вызовами?

Евро – плохо, доллар и юань – удовлетворительно.

Европейский валютный союз распадется под грузом проблем, зато США и Китай («Большая двойка», G2) проведут разумную политику по ликвидации дисбалансов в их взаимной торговле и инвестициях. Экономики Поднебесной и Штатов станут активно развиваться, однако их рост приведет к резкому увеличению спроса на природные ресурсы и, соответственно, подорожанию сырья.

3. Двухскоростной мир.

Как валюты справятся с вызовами?

Доллар – очень плохо, евро – хорошо, юань – отлично.

Американский Конгресс не смог договориться и одобрить необходимые реформы, зато в ЕС, наоборот, договорились и учредили общеевропейское министерство финансов. К 2020 году европейская экономика стала расти настолько быстро, что начала переманивать инвестиции, раньше предназначавшиеся для США. В Америке выросла инфляция, а рынки Штатов – как и сам доллар – потеряли свое решающее значение в мировой экономике. В западном мире стала доминировать Европа.

Одновременно Китай продолжил успешное развитие. Юань, по сути, стал валютой БРИКС (блок Бразилия – РФ – Индия – КНР – ЮАР), поскольку в Валютном фонде БРИКС и Банке развития БРИКС руководящую роль играет Поднебесная. Впрочем, в финансовом плане БРИКС и Запад слабо пересекаются, из-за чего ВЭФ и назвал такой мир «двухскоростным».

Slon.ru

6
Континентальные политики пытаются сохранить миф, что в Евросоюзе никто не откажется платить по долгам. Было бы полезнее с ним покончить

Европейские политики утратили самоконтроль. Они так раздражены неудачными попытками греков сформировать правительство, что фактически выгоняют страну из еврозоны. Это накладывается на обострение банковского кризиса — в Испании и Греции население почувствовало, что положение банков ухудшается, и забирает средства с депозитов. А прошедшие в Греции, Франции и Германии выборы дают политикам совершенно недвусмысленный сигнал: граждане не готовы голосовать за проповедников бюджетной экономии.

Выхода нет? Есть. Европе нужно мягко девальвировать евро. Отчасти такая девальвация происходит сама собой, на фоне тревог по поводу Греции и Испании. Сейчас евро на 4-месячном минимуме, он падает уже три недели подряд — до нынешних $1,2655. Но этого явно недостаточно, чтобы улучшить платежные балансы стран еврозоны. Дешевый евро (хотя бы на уровне $1-1,1) решил бы сразу все задачи европейских стран: оживился бы экономический рост, вырос экспорт, восстановилась привлекательность туризма. Растущая экономика облегчила бы балансировку бюджетов.

Снизить курс евро можно за счет массированных интервенций Европейского центробанка. Именно к этому европейцев уже много месяцев подталкивают США. Массированная поддержка банков и европейских экономик, наподобие реализованной в Штатах в 2009-2010 годах, автоматически привела бы к понижению евро.

ЕЦБ уже выдал банкам около €1 трлн трехлетних займов. Если бы не эти деньги, многие европейские банки уже были бы банкротами, а стоимость долга Испании, Италии и других проблемных стран взлетела бы на уровень, при котором им бы пришлось просить помощи Европы и МВФ (большую часть полученных от ЕЦБ инъекций банки вкладывают в долги своих стран). Но как видно на примере испанских банков, состояние банковской системы все равно совсем неважное. И только ухудшается, поскольку все больше выданных под покупку недвижимости кредитов становятся «плохими». Курс евро опустился недостаточно, для его большей коррекции интервенции нужно увеличить.

Есть только одна, но сложная проблема: понизить курс евро нужно так, чтобы при этом не вызвать существенного роста процентов по госдолгу европейских стран. Поскольку экономического роста в Европе сейчас нет, заметного ускорения инфляции не произойдет. Но процентные ставки могут вырасти из-за того, что иностранные покупатели европейских бумаг, располагающие долларами, юанями и рублями, осознают, что из-за снижения курса евро они получат меньшую доходность в родной валюте — и потребуют увеличения премии за риск. Рост процентных ставок по госдолгу — то, чего европейцам сейчас, конечно, хотелось бы меньше всего.

Увеличение процентных ставок можно было бы сгладить расширением помощи и гарантий, предоставляемых проблемным странам еврозоны из EFSF — европейского стабилизационного фонда.

Выход Греции из зоны евро будет, по оценке UBS, стоить как минимум €100 млрд. Ведь банкам, в чьих портфелях много греческих бумаг, потребуется помощь при докапитализации: греческие долги придется списывать.

Но зачем исключать Грецию из зоны евро? Раздражение европолитиков Грецией легко понять: сформировать правительство не удается, новые выборы только через месяц, а центристские партии, настроенные неукоснительно выполнять обязательства перед кредиторами, Еврокомиссией и МВФ, вместо былых 80% получают только треть. Остальные политики считают, что Греция не обязана придерживаться взятых на себя при реструктуризации долга обязательств. Рынки тоже не верят Греции, несмотря на сокращение долга до 120% ВВП: 10-летние бонды торгуются с доходностью под 30%.

Попыткой изгнания Греции из еврозоны европолитики прикрывают свою собственную ошибку: слишком слабую реструктуризацию греческого долга. Очевидно, что стране нужно более глубокое списание долгов. Ответственность за ошибки должна нести не только Греция, но и те, кто безрассудно покупал ее долги. Греков сейчас не ругает только ленивый, но всего за 2 года она очень сильно снизила первичный (до платежей по долгу) дефицит бюджета — с 10,6% ВВП в 2009 году до 2,2% в 2011-м. Теперь первичный дефицит у Греции ниже, чем у Франции и Испании. А за списание долга (оно неминуемо как в случае выхода из еврозоны, так и если Греция в ней останется) Греция будет достаточно наказана недоверием кредиторов: в ближайшее десятилетие, пока память о дефолте не сотрется, на долговые рынки ей лучше не заходить.

Пойти сейчас на новое списание долга европолитикам мешает гордость: как же, не прошло и полугода с предыдущих, трудных и муторных переговоров с банками. Кроме того, они опасаются окончательной гибели мифа «в еврозоне дефолтов не бывает». На деле же смерть этого мифа была бы очень полезной. Пока Европа не преуспела в бюджетно-налоговой интеграции стран, а только в валютной, она не может нести ответственности за бюджетную политику отдельных стран. Поэтому неизбежные время от времени дефолты и реструктуризации долгов отдельных стран Европы не могут и не должны ставить под сомнение существование евро. Точно так же, как российский дефолт 1998 года не поставил под сомнение существование рубля, а аргентинский 2001 года — существование песо.

Но вместо простой и понятной политики, ориентированной на снижение курса евро и дефолты по долгам стран, которые явно не в состоянии выплачивать свой долг, европейские политики «мутят воду». Результат может оказаться более тяжелым: выход Греции из еврозоны, разочарование инвесторов и необходимость оказания финансовой помощи Испании.

Forbes

7
Международный валютный фонд (МВФ) опубликовал исследование, посвященное влиянию госрасходов на национальные валютные курсы. Последствия вливаний госсредств в экономику для курса национальной валюты зависят от формы господдержки, сферы бизнеса, которой она оказывается, а также нюансов налоговой политики. Однако в долгосрочной перспективе увеличение госрасходов, как правило, обеспечивает укрепление национальной валюты, что, в свою очередь, ведет к снижению конкурентоспособности его товаров на внешних рынках. Так, по расчетам МВФ, увеличение госрасходов с 4,6 до 6% ВВП вызывает двукратное укрепление национальной валюты. Отметим, что в РФ только доля госзаказа в ВВП за последние семь лет увеличилась с 5 до 10% ВВП.

МВФ опубликовал исследование, посвященное политике стимулирования экономического роста за счет увеличения госрасходов. Дискуссия относительно влияния госрасходов на национальный валютный курс имеет долгую историю. В теории, в краткосрочной перспективе госрасходы завышают валютный курс — однако впоследствии происходит возврат к его изначальному уровню. Ряд новейших исследований опровергли это предположение, доказав, что рост госрасходов (или госпотребления, как трактует их неоклассическая макроэкономика) приводит к занижению курса. Так, исследование аналитиков МВФ показало, что единого правила не существует: приведет ли вливание средств государства в экономику к занижению или завышению курса, зависит от характера господдержки, сферы бизнеса, в которую она будет направлена, а также общей налоговой политики государства.

Прежде всего, авторы отметили ключевое различие влияния на валютный курс самого направления финансирования в зависимости от стимулирования производства торгуемых товаров (не имеющих экспортных ограничений) или выпуска товаров, которые потребляются в стране-производителе. Так, в случае торгуемых товаров их производство мгновенно увеличивается, но вместе с ростом спроса государства растет и цена, приводя к снижению покупательной способности денежной единицы — то есть снижению реального валютного курса. В это время сжимается общее потребление — из-за занижения курса импортные товары становятся относительно дороже. В долгосрочной же перспективе валютный курс завышается ввиду того, что рынок приспосабливается к госрасходам (удовлетворяя возросший спрос новым предложением), а относительное увеличение доли торгуемых товаров ведет к увеличению положительного сальдо торгового баланса и как следствие — к укреплению национальной валюты.

В случае с увеличением госрасходов на закупки неторгуемых товаров в краткосрочной перспективе складывается диаметрально противоположная ситуация: укрепление нацвалюты вызывает рост потребления за счет дешевеющего импорта. Но на этом фоне снижается относительная доля выпуска торгуемых товаров в экономике, происходит ослабление обменного курса, и в долгосрочной перспективе из-за роста цен на импортные товары ресурсы постепенно возвращаются в торгуемый сектор. В итоге динамика валютного курса принимает U-образную форму, а субсидирование производства ведет к таким же эффектам, как увеличение госрасходов в неторгуемый сектор: так как субсидии выделяются для повышения его конкурентоспособности.

Влияния госрасходов на курс непосредственно зависит и от того, за счет каких источников финансируется увеличение госрасходов. В случае с увеличением фиксированных налогов ситуация, рассмотренная выше, не меняется. В случае увеличения налогов на производство торгуемого сектора, валютный курс снижается как в краткосрочной, так и долгосрочной перспективе, и наоборот. В рассмотренной модели эффект увеличения госрасходов с 4,6 до 6% ВВП привел к изменению курса в среднем вдвое, то есть к значительному укреплению национальной валюты. При этом все три типа господдержки сказались на долгосрочном увеличении общего потребления и ВВП, провоцируя "сжатие" неторгуемых секторов относительно торгуемых. Отметим, в РФ (по данным ВШЭ) только доля госзаказа в ВВП за последние семь лет увеличилась с 5 до 10% ВВП. Впрочем, оценок давления такого уровня госрасходов на курс рубля в исследовании не приводится.

Коммерсантъ

8
Иан Флетчер – старший экономист лоббистской организации «Коалиция за преуспевающую Америку» (Coalition for a Prosperous America) и автор книги «Свободная торговля не работает: Что заменит ее и почему?» (Free Trade Doesn't Work: What Should Replace It and Why?) – посвятил колонку на сайте The Huffington Post развенчиванию мифа о том, что в США существует свободная рыночная экономика. Slon публикует тезисы статьи.

Все воспевают свободный рынок. Все в Америке знают, что свободный рынок – лучший вариант экономики. Пора признаться, что никто по-настоящему не верит в свободный рынок. Более того – компании бегут от него, как от чумы.

 Причина проста: настоящий свободный рынок должен обеспечивать условия для высокой конкуренции. Показатель, по которому определяется победитель среди соперничающих компаний, – это цена. Если вы хотите выиграть, вы должны опускать цену. Что означает – вы получите меньше прибыли, чем могли бы. Поэтому компании делают все для того, чтобы отличить свой товар от товаров конкурентов: для начала клеймят их марками и брендами. Покупатели ни в коем случае не должны думать, будто продукция всех производителей одинакова. Это не недостаток капитализма, это его суть. Это то, что делает капитализм капитализмом.

 Правило дифференциации товаров работает также на рынке рабочей силы. Вы получаете зарплату выше заработного минимума, потому что у вас есть навык делать что-то, что другие не могут. Этим вы выгодно отличаетесь от безработных – и благодаря этому вам не нужно отстаивать свое место в соревновании с каждым безработным. Лишь с теми, кто обладает похожими способностями. Ваши навыки – это то, что экономисты называют «барьером входа на рынок».
 
 Все меняется, если посмотреть на рынок не со стороны продавца, а со стороны покупателя. Вы хотите купить живую елку на Рождество, и вам точно не понравится, если в городе будет лишь один базар с хвойными деревьями. В ваших интересах, чтобы их было как минимум два, чтобы вы могли сравнить качество и цены. Еще лучше, если все базары будут доступны в интернете – тогда вы сможете найти ель по самой низкой цене в мире. Ваше желание покупателя – ночной кошмар для продавца.

 Люди верят в свободный рынок лишь тогда, когда им это выгодно – а значит, не верят в него. Тот, кто говорит, будто верит – либо идиот, либо врет, либо плохо разбирается в вопросе.

 Одним из главных, но не замеченных достижений республиканцев было уничтожение в Штатах антимонопольного закона. Американская промышленность сейчас сконцентрирована так, как не была сконцентрирована даже до прихода Рузвельта и поддерживающих его противников трестов.

 Большинство американцев даже не заметили, что это случилось – потому что олигополии сегодня успешно скрывают свое существование. Индустрия оправы очков в Америке монополизирована конгломератом Luxottica. Компании, пытающиеся попасть на рынок, дистанцированы от систем сбыта. Их контролирует скрытый монополист. Покупатель не в курсе происходящего, потому что количество брендов – не имен поставщиков, а брендов – остается разнообразным.

Монопсония – еще одно явление, которое процветает в Штатах. Так, американские фермеры попали в ловушку концентрации рынка: они оказались пойманными между монополиями, повышающими свои затраты на производство, и монополиями, понижающими цену своей продукции.

 Республиканцы после Никсона пытались любыми силами снизить ценообразование на рабочую силу. Но амнистия для нелегальных иммигрантов, которой добился Рейган в 1986 году и которую пытался продвинуть Буш в 2007-м, – это вовсе не добрая воля президентов, это всего лишь желание получить дешевые рабочие руки.

 Действительность состоит в том, что фундаментом американской экономики никогда не являлся свободный рынок. Свободный или почти свободный рынок тем не менее существует в других отраслях экономики, но только не в случае с рабочей силой. Благодаря ценообразованию существует сфера новых технологий. Система патентов – довольно новое изобретение рынка – до сих пор не прижилась даже сейчас в большинстве стран. Инновации не становятся дешевле, и лишь немногие компании могут позволить себе их.

 Даже экономия за счет увеличения масштаба, которая свойственна современному производству, подразумевает менее свободный рынок. Потому что эта система поощряет процветание олигополии – ведь она рассчитана на несколько крупных производителей.

 Большинство развитых государств признают отсутствие свободного рынка. Они направляют свои силы на уменьшение негативных эффектов олигополии, используя при этом ее положительные стороны. Эти государства понимают, что корпорации необходимы, но часто занимаются пиратством – правительства ищут способы заставить корпорации делиться награбленным. Американцы же живут в государстве, отрицающем пиратство в принципе.

Slon.ru

9
Лауреат Нобелевской премии Пол Кругман о перспективах мировой экономики

Начавшаяся в августе со снижения Standard & Poor`s кредитного рейтинга США неопределенность на финансовых рынках продолжается и захватывает все новые регионы. О том, какие три буквы лучше всего характеризуют состояние мировой экономики, сколько Америка зарабатывает на печатании долларов и в какие активы следует вкладывать в условиях волатильности, корреспонденту “Ъ” АЛЕКСАНДРУ ГАБУЕВУ рассказал лауреат Нобелевской премии по экономике за кризисный 2008 год, профессор Принстонского университета ПОЛ КРУГМАН.

— Происходящее весь последний месяц на финансовых рынках — это реакция на действия S&P, снизившего кредитный рейтинг США, или фундаментальная переоценка рисков в системе?

— Вообще-то решение Standard & Poor`s должно было увеличить спреды по американским гособлигациям, а они, наоборот, пошли вниз. Так что я думаю, что эффект от решения S&P если и был, то косвенный. Скорее мы имеем дело с капитуляцией перед фактом, что никакого восстановления после кризиса 2008 года на самом деле нет. Начинается осознание того, что политика по усиленному сокращению бюджетного дефицита на самом деле лишь тормозит экономику — как в США, так и в Европе. К тому же европейский долговой кризис лишь продолжает углубляться и теперь затрагивает таких крупных игроков, как Испания и Италия. Так что пессимистичные оценки происходящего вовсе не беспочвенны.

— После крушения Lehman Brothers и весь 2009 год шли активные дискуссии о том, какую форму примет восстановление. Будет ли это V, то есть быстрое падение и быстрый восстановительный рост, или W — сценарий второй волны, либо же L — падение и длительная депрессия. К какой букве вы сейчас склоняетесь?

— Конечно же, это L. Положительная динамика ВВП еще теплится, а вот безработица не думает падать. Это вещи, которыми я был обеспокоен с самого начала. И я боюсь, что динамика процессов на рынках как раз развивается в рамках моей пессимистичной логики. Все, что происходит,— крайне мрачная история, и просвета пока я не вижу.

— Получается, кризис 2008 года не сыграл своей очистительной роли. Почему это произошло?

— Я не уверен, что кризисы действительно играют ту очистительную роль, которую им часто приписывают. В случае с США были послевоенные рецессии. Существует два периода развития этих рецессий. На первом этапе они были вызваны ограниченным денежным предложением, потому что Федеральная резервная система (ФРС) старалась бороться с инфляционным давлением. Когда инфляция была побеждена, монетарные власти смогли снизить ставки. Так происходили рецессии вплоть до 1980-х. С тех пор, поскольку инфляция находилась под контролем, мы имели неограниченный доступ к кредиту. Такой сценарий рецессии преодолеть гораздо сложнее, чем первый. Очень непросто проводить монетарную политику, которая даст реальный толчок развитию экономики. Наконец, последний кризис характеризовался куда большим количеством долгов. И в этой ситуации многие рецепты, которые выписывают экономисты ФРС и других центральных банков для лечения болезни, лишь усугубляют ее. Снижение инфляции и сокращение зарплат не стимулируют занятость, а лишь увеличивают долговую нагрузку. Это кошмарный сценарий — тот самый сценарий, которого мы все так боимся.

— Насколько возможно, что ФРС пойдет на третий раунд количественного смягчения (QE3)?

— Конечно, они могут пойти на это. Мне кажется, что если речь идет лишь о реорганизации долгового портфеля и продлении срока погашения облигаций, то эффекта никакого не будет. Долгосрочные ставки сейчас колеблются на отметке 2%. Есть значительный объем рисков, связанных с дюрацией облигаций, из-за которого вряд ли будет большой всплеск инвестиций. Монетарная политика ФРС тоже существенно изменила ожидания. Стало понятно, что ФРС готова поддерживать низкие ставки не только до какого-то определенного срока, но даже до той стадии, когда все нынешние целевые ориентиры по инфляции будут превзойдены. Вообще ситуация с принятием ФРС каких-либо решений сейчас весьма неопределенная. И, даже если Бен Бернанке что-то хочет сделать, не факт, что он сможет это сделать. Так что больших надежд на ФРС я не возлагаю.

— В ваших колонках в New York Times вы не очень лестно отзываетесь и о монетарных властях по другую сторону Атлантики…

— Мне кажется, что, проводя политику снижения бюджетного дефицита любой ценой — как в странах-кредиторах, так и в странах-должниках, монетарные власти Евросоюза лишь усугубляют ситуацию. Кроме того, Европейский ЦБ излишне озабочен инфляционными рисками. Перспективы всеобщей рецессии в еврозоне велики как никогда. Так что и в этой части мира кошмарные сценарии выглядят все более реалистичными.

— Если все так плохо в развитом мире, то есть ли какие- то тихие гавани в развивающемся? Вот премьер РФ, как и в прошлый кризис, утверждает, что Россия останется островком стабильности.

— Я не думаю, что в мире остались какие-то по-настоящему тихие гавани. Но развивающиеся рынки действительно находятся в совершенно другой ситуации. В них гораздо более явно выраженный спрос, они менее обременены долгами. Главная опасность для таких стран в другом — они становятся привлекательным направлением для горячих денег, которые хлынут на развивающиеся рынки в поисках большей доходности, чем в США или странах ЕС с их почти нулевым ростом. Но спекулятивный капитал несет и дополнительные риски. В любом случае эти страны сейчас будут играть роль локомотивов мировой экономики, но насколько устойчив их рост — большой вопрос. Для того чтобы ситуация была устойчива в глобальном масштабе, лидеры развивающегося рынка должны пойти на укрепление своих валют. Но этот сценарий пока выглядит маловероятным, учитывая их зависимость от экспорта. Если бы китайцы пошли сейчас на укрепление юаня, это сильно бы помогло выравниванию дисбалансов. Посмотрите даже на Бразилию — рост курса реала уже приводит к негативным внутренним последствиям. В Китае же крайне выросло инфляционное давление, так что Пекин наверняка будет стараться ограничить приток горячих денег в страну.

— Вам не кажется, что восторги, которые расточают Китаю, очень похожи на то, что говорили о Японии лет 20–30 назад? Где гарантия, что все не закончится точно так же?

— Ситуацию в Китае очень сложно спрогнозировать. С одной стороны, демографические тенденции, особенно в долгосрочном периоде, крайне настораживают — "политика одного ребенка" создает серьезные риски. И в этом ситуация отчасти напоминает японскую, когда страна тоже попала в демографическую ловушку. Но, с другой стороны — производительность труда в Китае еще в пять-десять раз ниже, чем в развитом мире. Так что там есть еще колоссальный незадействованный потенциал для догоняющего технологичного роста.

— А ситуация на рынке жилья в Китае разве не напоминает японский пузырь?

— Кто знает? Иногда живущие в Китае люди рассказывают всякие ужасы. В официальной статистике картина куда лучше, но стопроцентно верить китайской статистике нельзя.

— Действительно, вся банковская статистика утверждается партийными секретарями провинций, которые могут поправить непонравившуюся цифру просрочки по кредитам, чтобы рейтинговые агентства не понизили свои оценки. Как можно верить такой статистике?

— Да, экономическая статистика — это самый скучный вид научной фантастики. И китайский вариант гораздо более фантастичен, чем все остальные. Но я остаюсь при своем мнении, что ситуация в Китае в частности и на развивающихся рынках в целом внушает больший оптимизм, чем картина в Европе и США.

— Сейчас можно часто услышать мнение, что после дискуссий о повышении потолка дефицита доверие к доллару и американским госбумагам в мире подорвано. Прошлый кризис показал всю ненадежность "голубых фишек". А на рынке золота и других защитных активов тоже надуваются пузыри. Остались еще в мире хоть какие-то активы, которые гарантируют сохранность инвестиций?

— Не согласен. Как раз казначейские бумаги показали себя вполне надежными. И, если бы вы верили "медведям", которые в начале года говорили об их ненадежности, сейчас бы вы оказались в убытке. Японский пример показателен и применим к нынешней ситуации. Некоторые люди на протяжении десятилетий шортят японские облигации и на протяжении десятилетий продолжают терять деньги. Люди говорят, что экономика стагнирует, но запас прочности у нее такой, что облигации ведут себя так, будто ничего не случилось. Я думаю, что у США есть еще довольно большое пространство для маневра — кризис, который может оказаться смертельным для Америки, еще очень далеко. Проблема в другом — у нас совершенно сумасшедшие политики. Так что, если кризис и случится, это может произойти не потому, что потолок госдолга слишком вырос, а потому, что одна из партий готова принести в жертву экономику ради своих политических целей!

— Я понимаю ваше негодование относительно республиканцев. Но ведь и демократическая администрация Барака Обамы в этой ситуации показала себя далеко не с лучшей стороны...

— Отчасти это так. Обама позволил себя шантажировать, причем уже не в первый раз. Но я подозреваю, что наступит момент, когда лопнет терпение даже у него. Так что впереди нас еще ждут масштабные политические баталии. И, если Обаме удастся переизбраться на второй срок, будет большая драка. А если Белый дом возьмут республиканцы, то нас ждет совсем безумное руководство.

— Вам не кажется, что вся эта некрасивая история сильно подорвала доверие инвесторов к США? Стало очевидно, что пульт управления мировой экономикой находится в руках у людей, которые ставят свои политические цели и личные амбиции выше благополучия не только американцев, но и всего остального мира.

— Конечно, это так. Любой нормальный человек задается вопросом: "Какого черта они там творят?" Что говорить, если вероятный кандидат в президенты от республиканцев — губернатор штата, превращенного в пустыню из-за изменения климата, который называет эту проблему "бредятиной и выдумками" (губернатор штата Техас Рик Перри.— “Ъ”)?!

— Разве у Америки нет проблем помимо экстравагантных президентов из Техаса? Сейчас чаще можно услышать сомнения в том, что лидером мировой экономики должна быть страна, плотно сидящая на кредитной игле, наращивающая долги и финансирующая их обслуживание за счет печатания ничем не обеспеченных долларов. В России многие говорят, что американская экономика так же зависит от экспорта долларов, как российская — от экспорта нефти...

— Это не совсем правда. То, что США зарабатывают исключительно на печатании долларов,— миф. Эмиссия составляет в среднем около $20 млрд в год, и значительную часть спроса на эти деньги обеспечивают иностранцы, в том числе благодаря колоссальному спросу на бумажные 100-долларовые купюры. Но то же самое уже можно сказать и о евро. Так что бизнес по снабжению мира наличными деньгами для проведения различных операций за пределами стран, где эти деньги являются законным платежным средством, теперь поделен между ФРС и ЕЦБ. Что касается уровня долговой нагрузки, то я не считаю его критичным. Проблема скорее в плохой экономической политике и безработице — именно экономический кризис провоцирует рост дефицита.

— Можно ли сказать, что риски в глобальной системе сейчас оценены адекватно?

— Скорее всего, нет. Один урок, который мы вынесли из кризиса 2008 года: никогда нельзя говорить, что вы стопроцентно верно оцениваете все риски. Это справедливо и для нынешнего состояния банковской системы. В прошлом году все говорили, что все уже в порядке и нового банковского кризиса опасаться не стоит, но ситуация в Bank of America меня, например, сильно беспокоит — там все очень хрупко. Похоже, банковская система по-прежнему недостаточно адекватно капитализирована. Сейчас большинство плохих новостей приходят из Европы. Но, если допустить, что ситуация начнет развиваться по негативному сценарию и произойдет катастрофический дефолт в Греции, эффект домино очевидно затронет банковскую систему и в ЕС, и в США.

— Получается, что проблемы и дисбалансы, приведшие к кризису, по-прежнему не устранены. Почему так получилось? Ведь на всех заседаниях G20 с конца 2008 года политики твердят о необходимости построения новой финансовой архитектуры и выравнивании дисбалансов. Это проблема недостатка политической воли?

— Здесь есть несколько факторов. Самый большой источник дисбалансов в мировой экономике, с которым можно было бы что-то сделать,— это заниженный курс юаня, привязанный к доллару. Но Китай явно не намерен что-то с этим делать. Во-вторых, в мире возникла почти религиозная вера в разные методы экономической политики. Взять, например, европейские экономики с положительным торговым и платежным балансом — вроде Германии. По идее, этот профицит надо аккуратно сокращать, но они не готовы это делать. Насколько я понимаю немецкую позицию, они считают, что все остальные должны наращивать профицит, как и они. Но, честно говоря, макроэкономическая координация никогда не была эффективна, кроме пиковых моментов кризиса. Мне кажется, что зимой 2008–2009 года действия стран G20 были скоординированы весьма неплохо. Удалось избежать валютных кризисов, а это уже немало. Но, как только острая фаза миновала, закончилась и координация. И наивно было бы полагать, что могло быть по-другому.

— Но после войны все же удалось договориться о создании Бреттон-Вудской системы...

— Ситуация совсем иная. Мир был гораздо более контролируемым. Конвертируемость валют была ограничена, так что можно было надежнее предсказывать эффект денежно-кредитной политики. И если сейчас у нас есть G20, то тогда было G1,5 — Бреттон-Вудская система базировалась на соглашении между США как доминирующим игроком и Великобританией. Так что сравнение некорректное.

— С ваших слов получается, что проблемы на уровне отдельных стран продолжают накапливаться, но никакого решения для них нет ни на локальном, ни на глобальном уровне. Каким же будет выход из этой ситуации? Война?

— Тут нельзя знать наверняка. Сейчас, слава богу, в мировой политике нет такой вещи, как фашизм. Есть экстремисты, есть скинхеды, но они раздроблены и не представляют собой единую силу. Кроме того, отношение к войне меняется. Еще восемь лет назад в США были люди, которые думали, что война — великая вещь и что она приносит стране славу, а за счет военных расходов можно укрепить экономику. Но оказалось, что маленькая победоносная война обернулась триллионными долгами и не принесла никому славы. Куда большая опасность исходит не от войн между странами, а от дестабилизации внутри государств — на фоне кризиса и депрессивной экономики потенциал для роста экстремистских движений различных толков и социальных конфликтов только увеличивается. Вот это по-настоящему опасно.

Коммерсантъ

10
Жесткая позиция, занятая странами БРИКС (Бразилией, Россией, Индией и Китаем, к которым недавно присоединилась Южная Африка), против «устаревшего убеждения, что Европа должна решать, кому быть главой Международного валютного фонда», вывела на первый план тему политико–институционного представительства их рынков. Экономический потенциал стран БРИКС не является новостью: эти страны совокупно занимают 30% земной поверхности, их население составляет 42% от мирового, их валовой национальный продукт достигает 18% от мирового национального продукта, им принадлежит 15% мировой торговли. И эта тенденция будет укрепляться: уже в 2015 году ВНП стран БРИКС должен составить 22% от мирового ВНП, в то время как в 2000 году он достигал всего 8%.

Рост в щадящем режиме. Территория должна выдержать это головокружительно быстрое развитие экономики, несмотря на инфляционную напряженность. По мнению крупнейшего в мире коммерческого банка Голдман Сакс,  эти страны имеют здоровую экономику, более высокий потенциал роста по сравнению со зрелыми экономическими системами, упорядоченный государственный бюджет, наилучшее соотношение государственного долга и ВНП, а также дефицита и ВНП.

Море денег. В эти страны текут огромные денежные потоки в ответ на растущий спрос на строительство новых инфраструктур, которые призваны способствовать длительному экономическому росту. Бум таков, что, по мнению экономиста Ситигруп Майкла Саундерса (Michael Saunders), инвестиции достигнут 24% от мирового ВНП в 2012 году и увеличатся до 25% в ближайшие годы.

Приобретение акций. Именно по этим причинам Голдман Сакс советует покупать акции, так как банк убежден, что эта территория обеспечит большую выгоду, чем другие рынки. Как сделать наилучшие вложения? Большая часть секторов растущей экономики Индии, России и Бразилии (без Китая с его особыми характеристиками) уже имеет довольно высокие котировки, но руководители компаний считают, что акции еще могут подняться в цене.

Либеральная и предпринимательская Индия

Мумбаи идет впереди всех. Действительно, индийская демократия представляется очень убедительной. Капиталистическая система поддерживается 45 миллионами образованных предпринимателей–новаторов, а большие компании хорошо вписываются в процесс интернационализации.

Инфляция на уровне 8%. Рынок акций после недель существенных потерь снова оживился. Положительная тенденция может продержаться в ближайшие месяцы. Единственную переменную величину представляет собой инфляция, в настоящее время составляющая 8%. «Несколько снизившиеся цены на нефть и на продукты питания позитивно отражаются на прогнозе инфляции», – объяснило руководство Reffeisen Capital Market.

Не очень блестящее выступление. Что касается биржи в Мумбаи, то именно по причине инфляции вкупе с повышением налоговой ставки ее достижения были наименее блестящими с результатом ниже 20% между октябрем и февралем по сравнению со средними цифрами на рынках быстро развивающихся стран.
«Акции индийских компаний не являются слишком дорогими. Настоящее отношение цена/доход, равное 15, это средняя величина за последние пять лет, – сказал Мартин -Ян Бакум (Maarten-Jan Bakkum), стратег из компании Ing. - Перспективы положительны: снижение цен на продукты питания в совокупности с динамичным рынком труда и ростом заработной платы стимулирует внутреннее потребление».

Бразилия: телеком и кирпичи

Со своими 194 миллионами жителей, важными минеральными и энергетическими ресурсами Бразилия переживает настоящий бум. В первые три месяца ее экономика выросла на 9% в расчете на год, это максимальный показатель за последние 14 лет благодаря значительному увеличению инвестиций. К критическим моментам относятся инфляция, опасения увеличения налогов и непрекращающийся рост валютного курса реала, что может принудить центральный банк к более существенному, чем запрограммированное, повышению котировки.

Потенциал фондовой биржи BOVESPA. Что касается рынка акций, то потенцал роста Бовеспа (биржи в Сан Паулу) представляется довольно ограниченным. В любом случае список котировок подразделяется на две части. «Большая часть бразильских акций стоит довольно дорого, особенно те, что ориентированы на внутренний рынок в фазе расширения, -  – объяснил Рефейзен (Reffeisen). - Но есть некоторые предприятия, такие, как гигант по производству чугуна Vale, многие строительные компании, телеком, акции которых покупать выгодно. Их предпочитают инвесторы, так как их производство растет вровень с обшим уровнем цен».

Меры центрального банка. Акции предприятий, ориентированных на производство товаров  потребления, уже давно находятся под давлением, потому что есть риск снижения конъюктуры из–за мер, которые могут предпринять центральный банк и правительство.

Российский рынок

В России давление постоянно высокой инфляции слегка снизилось за последние месяцы, и рынок акций в марте зарегистрировал лучшие показатели по отношению к большей части других рынков региона по причине сильного спроса на сырье.

Последствия событий в Японии. «Сначала газовая и нефтяная промышленность и производители золота извлекли преимущество из беспорядков в Северной Африке», – объяснил  Рефейзен. «Затем землетрясение в Японии и ожидание большего спроса на газ, сталь и алюминий дали дальнейшие позитивные импульсы. В ближайшие месяцы надо внимательно следить за котировками акций товаров потребления и банковских облигаций».

RTKORR.com

11
Евро снова главный ньюсмейкер у инвесторов. Пересмотр ставок ЕЦБ может положить конец эре дешевых денег. Следовательно, подорожают кредиты, биржи могут упасть, а курс евро продолжит свой рост

Оставшиеся полгода до конца каденции на посту главы Европейского центрального банка (ЕЦБ) могут стать для Жан-Клода Трише одним из самых сложных периодов в его банкирской карьере. Ему предстоит поставить точку в пожалуй самом дискутируемом на сегодняшний день в Европе вопросе: положить конец политике крайне дешевых денег или относиться к инфляции более терпимо, как это делает его коллега в Вашингтоне Бен Бернанке. С одной стороны, повышение ставки сейчас может стать ошибкой, так как это может свести на нет любой намек на восстановление европейской экономики. С другой — как-то уж совсем не хочется «хранителю евро», чтобы в конце срока за ним закрепилась дурная слава банкира, потворствовавшего самому главному злу в мире денег — инфляции. Те, кто знаком с Трише, не сомневаются, что он непременно возглавит борьбу с инфляцией. А значит, уже скоро кредиты станут дорожать, биржи могут упасть, а курс евро продолжит свой рост.

Ода ставке

С мая 2009 года в еврозоне действует рекордно низкая ставка в 1%. Она помогла коммерческим банкам не только преодолеть глобальный финансовый кризис, но и способствовала выходу ведущих европейских экономик из тяжелейшей за многие десятилетия рецессии. Все понимали, что рано или поздно центральным банкам, в том числе и Европейскому, придется положить конец политике крайне дешевых денег, так как последняя все быстрее раскручивает инфляционные процессы. Очень многие рассчитывали, что Трише сохранит ставку ЕЦБ по крайней мере до августа 2011-го. Однако его речь на последнем заседании не оставила от этих ожиданий и следа. После заявления о риске столкновения с «инфляцией второго круга», когда компании вслед за ростом цен поднимают зарплаты сотрудникам, чтобы покрыть растущие затраты на электроэнергию и продукты питания, стало понятно, что Трише уже поднял «знамя борьбы с инфляцией» (инфляция в еврозоне в предыдущем месяце — 2,4%. По уточненному прогнозу, за год она составит 2-2,6%, превысив тем самым максимально допустимый для еврозоны 2%-ный барьер. — Ред.). Слова «стабильность цен и дальше будет важнейшим приоритетом ЕЦБ. Денежно-кредитная политика, направленная на обеспечение низких и стабильных темпов инфляции, содействует созданию макроэкономической обстановки, благоприятствующей росту занятости и инвестиций», прозвучали для многих инвесторов как приговор.

Теперь многие эксперты считают, что одноразовым повышением ЕЦБ не ограничится. Экономист Nomura International Дженс Сондергаард ожидает трех последовательных повышения по 0,25% до конца года. Валютный стратег французской группы BNP Paribas Мари Никола считает, что до конца года ставка поднимется до 2% годовых.

Апрельское повышение выведет ставку ЕЦБ далеко вперед по сравнению с США и Великобританией. Ставка Федеральной резервной системы США с декабря 2008 года составляет 0-0,25%, а Банк Англии держит ставку на уровне 0,5%.

Гадания на курсе ЕЦБ уже обеспечил рост курса евро как минимум до апреля 2011 года. На прошлой неделе евро уже достигал отметки в $1,3976, что стало максимумом с ноября 2010 года ($1,3904 — 9 марта). И тенденция к дальнейшему укреплению курса евро по отношению к доллару продолжится. Во-первых, потому что деньги инвесторов обычно всегда перетекают туда, где растет банковский процент. Во-вторых, потому что ЕЦБ своими действиями повышает авторитет евро как надежной и старательно оберегаемой от обесценивания денежной единицы. Теперь экономисты по обе стороны Атлантики рисуют ориентир — $1,5 за евро.

Сильный евро, конечно, создаст проблемы для экспортеров, но, с другой стороны, подавит инфляцию. Дорогой евро поможет нивелировать заоблачные цены на нефть. Ведь Старый Свет расплачивается за энергоносители, обменивая свою сильную валюту на слабый доллар, в котором производятся все расчеты.

Украинский рынок также почувствовал рост европейской валюты. Только с начала февраля евро прибавил в стоимости 1,85%, 9 марта подскочив до 11,075 грн., и, по разным оценкам, к апрелю достигнет 12 грн. Правда, в Украине курс евро всецело зависит от пары гривня/доллар. Если НБУ не изменит курс доллара к гривне, то официальный курс евро к гривне (согласно Положению НБУ об установлении официального курса гривни к иностранным валютам и курса банковских металлов) будет понижен на 0,3185%  (от нынешнего 10,9639 грн. на пятницу 11 марта ) и варьироваться в районе 10,9290 грн. за евро.

Смягчающее обстоятельство

Все же евро может прекратить ралли. Виной тому может стать Испания. Точнее, неожиданное понижение рейтинга последней агентством Moody's на прошлой неделе, которое снизило его на одну ступень — до Аа2 — и сохранило негативный прогноз. В пояснительной записке утверждается, что Мадрид искусственно занижает стоимость спасения банковского сектора. По собственным оценкам агентства, на это уйдет как минимум 40-50 млрд. евро, что в два раза больше официальных цифр (испанское правительство рассчитывало на 20 млрд. евро. — Ред.). Более того, и 50 млрд. в конечном итоге может быть мало.

Не верят эксперты и в решение «греческого вопроса». Европейский экспертный совет (EEAG), в состав которого входят европейские экономисты во главе с президентом Института экономических исследований IFO Хансом-Вернером Зинном, опубликовали доклад, в котором утверждают, что новая финансовая помощь Греции понадобится не позднее 2013 года. Эксперты считают, что курс Афин на экономию недостаточно эффективен, а масштабы кризиса, в котором страна находится, до сих пор в полной мере не оценены. В исследовании отмечается, что после завершения срока действия «пакета мер спасения» Греция будет не в состоянии осуществлять рефинансирование с помощью рынка. Между тем греческое правительство постоянно подчеркивает, что оно «вернет каждый цент» и не позднее 2014 года начнет сокращать гору своих долгов. К слову, по оценке главы Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) Томаса Мироу, реструктуризация долгов Греции неизбежна. «Сомневаюсь, что Греция способна в долговременном плане нести долговую нагрузку, превышающую 150% от ВВП», — отметил банкир. «Рынки давно уже рассчитывают на реструктуризацию», — констатировал он в интервью Sueddeutsche Zeitung, указав, что для преодоления своих проблем Греция должна снизить госдолг до 100% от ВВП. Мироу предположил, что поэтому придется списать больше 30% долгов Греции.

К тому же высокий курс евро не нужен и другим странам акронима PIIGS, продающим потребительские товары и туризм. Кроме того, под шумок арабских революций ирландское правительство со своей стороны готовится жестко реструктуризировать долги за счет кредиторов. Поэтому евро не имеет шансов стабилизироваться на текущем уровне — экономические и политические проблемы большинства стран ЕС могут перевесить интересы находящейся в другой фазе экономического цикла Германии. Поэтому долговые проблемы стран Европы могут оказаться гораздо глубже и масштабнее, чем было принято считать. И именно они в среднесрочной перспективе будут главным фактором, довлеющим над евро. Это может не позволить ЕЦБ провести слишком агрессивное ужесточение монетарной политики. Увеличение стоимости заимствований в любой момент может спровоцировать резкий рост волатильности в финансовой системе еврозоны и нанести серьезный ущерб долговым рынкам. И даже несмотря на это, в краткосрочной перспективе рынок все же периодически будет вспоминать и о том, что в Европе планируется ужесточение монетарной политики.

В числе пострадавших

А вот фондовые и сырьевые рынки, сильно набухшие от притока дешевых заемных долларов и евро, на начинающееся удорожание денег (а действия ЕЦБ, несомненно, усилят давление и на щедро печатающую деньги Федеральную резервную систему США) могут отреагировать снижением котировок. Европа, несмотря на удачные данные по промпроизводству в Великобритании, Франции и Германии, уже начала источать негатив. Инвесторы предпочитают думать о долговых проблемах региона. Сообщение Moody’s о понижении рейтингов облигаций Греции и Испании сюрпризом не стало, ведь уже с середины декабря шли пересмотры его рейтингов. Но на плодородную почву общественного мнения, возделанную в преддверии саммита ЕС разговорами о скором новом долговом кризисе в Европе, эти семена легли как нельзя лучше. Европейские индексы находятся в минусе, и надежды на их рост сегодня практически нет. Поэтому и у украинского фондового рынка, окруженного со всех сторон негативом, шансов на рост сегодня тоже практически нет.

Пока курс EUR/USD не пробил отметку 1,40-1,45, говорить о восстановлении понижательного тренда все-таки сложно. Единственное, что можно прогнозировать с высокой долей вероятности, — постоянный рост волатильности в паре. Да и возможности ЕЦБ как-то повлиять на данный процесс весьма ограничены. Разумеется, главный банк Европы может начать интервенции, выбрасывая на рынок евро. Но без поддержки партнеров — Федеральной резервной системы США и Банка Японии — подобные действия не принесут желаемого эффекта и станут просто пустой тратой валютных резервов. А партнеры ЕЦБ сегодня в этом пока не заинтересованы: американцам нужно компенсировать дефицит бюджета, а японцам — стимулировать экспорт. Впрочем, как полагают опрошенные Bloomberg эксперты, координация действий станет возможной только тогда, когда доллар снизится до 1,45 за евро. Ведь при таком курсе мировая экономика столкнется с реальной угрозой разбалансировки с непредсказуемыми последствиями: тысячи европейских экспортных предприятий окажутся на грани банкротства, а рост цен на импортные товары на внутреннем рынке США вызовет взрыв возмущения рядовых потребителей. А такого поворота ФРС постарается не допустить.

Инвестгазета

12
Кризис 2008-2010 годов довольно ясно высветил глубину противоречий, созревших в ходе эволюции мировой экономической системы за последние примерно 35 лет. В частности, встает вопрос о будущем мировой валютной системы. И есть основания полагать, что в ближайшие годы эту систему ждут серьезные изменения.

В первой половине 1970-х годов приказал долго жить мир, который регулировался Бреттон-Вудскими соглашениями, когда основные конвертируемые валюты были де-факто все еще привязаны к золоту через посредство американского доллара. Настала эпоха свободно плавающих бумажных валют; центробанки вольны были эмитировать то количество дензнаков, которое они сочтут необходимым. Данная система функционировала очень эффективно, пока страны-эмитенты плавающих бумажных валют абсолютно доминировали в мире.

Но в начале 90-х — условно говоря, с окончательным крахом социалистического лагеря и вступлением КНР в ВТО — в мире началось становление новой экономической силы. Эта сила имела громадный потенциал экстенсивного развития по причине технологической отсталости и бедности населения. И вскоре производительные активы Запада были в значительной степени перенесены именно в данную экономическую зону, так как у развивающихся рынков нашелся аргумент в конкуренции с G7 — низкая стоимость труда. Важной составляющей конкурентоспособности развивающихся экономик оказался при этом заниженный валютный курс. Именно поэтому сегодня на мировой арене встречаются столь сильно разнящиеся интересы двух больших лагерей: стран со свободно плавающими валютами и стран, которые на деле все еще живут во временах почивших соглашений Bretton Woods,— тех, кто привязывает свои валюты в основном к доллару США.

Еще более глубокое противоречие в том, что, когда вы привязываетесь к доллару, вы сталкиваетесь с тем, что ФРС будет печатать их тогда, когда сочтет нужным, и столько, сколько сочтет нужным. И однажды вы проснетесь и узнаете, что жилье в вашей стране стало неподъемным по цене, что стоимость продовольствия начала бешено расти, разрушая вашу программу борьбы с бедностью, и т. п. Нигде не укрыться от глобального рынка капитала, который делается все более стремительным.

Что делать? В новой экономической реальности общемировая валюта, единый эмиссионный центр выглядят по-прежнему утопией. Однако кризис показал, что делать что-то придется. Если развивающиеся страны могли бы поступиться своими искусственными валютными преимуществами, то страны G7 должны бы в ответ поступиться частью суверенитета своих центральных банков. При принятии решений они должны брать в расчет интересы не только зоны евро и США, но и всех "новых экономических империй" в целом.

Грандиозный будущий процесс сглаживания противоречий между глобальным характером мировых финансов и множественностью эмиссионных центров сегодня осложняется кроме всего прочего бурными событиями, раздраем внутри "империй" — как, например, в зоне евро. И глядя на такие сложности еще не начавшегося революционного процесса, уже не удивляешься тому, что вновь реанимируются идеи о новом золотом стандарте: в конце концов, введение какого-нибудь мирового якоря — простейший способ улаживания существующих дисбалансов. Вот только, возможно, мировая экономика уже слишком выросла из такой одежды. Но и та, что есть, уже начала трещать по швам. А значит, придется что-то менять.

Попытки предугадать суть грядущих изменений, безусловно, никак не претендуют на высокую точность. Однако кое-какие практические выводы сделать все же можно. К традиционным рискам валютного рынка добавляется риск глубоких структурных перемен на самом этом рынке. Поэтому для непрофессионалов времена, когда можно было попытаться сохранить свои сбережения от инфляции и даже приумножить их, вкладываясь в иностранную твердую валюту, окончательно уходят в прошлое. Этот рынок больше не для них.

Николай Кащеев, руководитель аналитического отдела департамента казначейских операций и финансовых рынков Сбербанка РФ

КОММЕРСАНТЪ

13
Бывший советник президента Обамы по экономическим вопросам Ларри Саммерс настроен чрезвычайно оптимистично по поводу экономики, выступая на конференции по вопросам современных финансов. Его оппонент, известнейший международный спекулянт Джордж Сорос, напротив был не так оптимистичен.

Несмотря на упорно высокий уровень безработицы, постоянный спад рынка жилья и низкую загрузку производственных мощностей, "мы находимся в гораздо сильнее форме, чем можно было себе два года назад", заявил Саммерс. Два года назад финансовая система балансировала на грани пропасти в результате банкротства банка Lehman. Экономика, очевидно, не так сильна и сегодня, как ожидалось администрацией президента в начале 2009 года, когда разрабатывался стимулирующий план президента по снижению уровня безработицы ниже 8 %. Одобряя в целом программу по стимулированию экономики, Саммерс придает решающее значение возврату средств, потраченных по программе TARP, и убеждает налогоплательщиков в получении "существенный" прибыли от средств, направленных на спасение страхового гиганта AIG.

Сорос, со своей стороны, считает, что правительство сделало большую ошибку с программой TARP, и он по-прежнему считает идею временно национализировать банки и, по крайней мере, заставляя их списать убытки, как наиболее лучшим долгосрочным решением.

"Банки понесли огромные потери, - заявил Сорос, - но сейчас особую обеспокоенность вызывает ситуация в сфере кредитов на коммерческую недвижимость. Власти опрометчиво понадеялись, что банки заработают на выходе из кризиса. Но вместо того, чтобы списать токсичные активы или признать некоторые банки банкротами, ФРС легко раздала банкам $1,25 трлнв в обмен на сомнительные активы. А сейчас позволяет занимать по ставкам, близким к нулю и делать прибыль почти без риска. Но эта прибыль не поступает в экономику, а банковское кредитование почти отсутствует".

За спасение крупных банков заплачена огромная цена, но эффекта для экономики нет. Политика увеличения банковской ликвидности приводит лишь к созданию пузырей на финансовых рынках, сказал финансист.

K2K NEWS

14
Прямо сейчас мы находимся в середине дефляции. Глобальная Депрессия которую мы сейчас переживаем, как никогда раньше сократила как общий уровень спроса, так и совокупную стоимость активов. С момента кредитного кризиса в сентябре 2008, США, да и весь мир медленно дрейфуют в сторону гиперинфляции.

Чтобы справиться с положением, правительство запускает огромные дефициты, таким образом стараясь поддержать общий уровень спроса путём «стимулирующих» расходов, в соответствии с классической кейнисианской тактикой.

Но стимулов, помимо того, что они являются медленными и неэффективными, просто недостаточно, чтобы компенсировать падение потребительских расходов.

ФРС пытается сохранить активы, в том числе и казначейские обязательства, при помощи «валютного стимулирования».

Фед напуган перспективой сваливания американской экономики в дефляционный штопор: недостаток ликвидности, ведущий к снижению цен, безработице, снижению потребления, и в итоге экономика замирает. Так что ФРС скупает различные активы, чтобы таким образом сделать инъекцию ликвидности в систему, и повышает стоимость активов, для предотвращения дефляционного замирания, и будет продолжать это делать. В конце-концов когда из инструментов у вас только молоток, то любую проблему вы будете рассматривать в качестве гвоздя.

Но такая политика ФРС, можно назвать её «печатанием денег», или «стабилизацией цен на активы» нивелируется кредитным сокращением. Подобно тому, как федеральное правительство не смогло заполнить падения совокупного спроса при помощи стимулов, ФРС расширяет свой баланс с примерно 900 миллиардов на осень 2008-го, до примерно 2.3 триллионов на сегодняшний день, но эти дополнительные 1.4 триллиона не совпадают с кредитными потерями. В лучшем случае Феду удалось облегчить самые худшие последствия дефляции, но определённо не удалось изменить дефляционную ситуацию во что-нибудь, хотя бы близко похожее на инфляцию.

Процентная ставка низкая, безработица растёт, ИПЦ низкий (и по некоторым оценкам отрицательный), короче всё кричит о дефляции.

Таким образом вроде не стоит говорить о гиперинфляции сейчас, в нынешних экономических условиях, которые выглядят… ну… в общем сумасшедшими. Правильно?

Неправильно. Я бы сказал что следующим шагом вниз в этой Мировой Депрессии исторических масштабов, которую мы сейчас переживаем, станет гиперинфляция.

Большинство людей отрицают саму мысль о гиперинфляции в США, как нечто вроде бредовых теорий любителей шапочек из фольги, приверженцев возвращения к золотому стандарту и выживальщиков всех мастей. На самом деле большинство здравомыслящих людей не считают нужным даже обсуждать этот вопрос, все считают что спорить с дураками, значит уподобляться им.

Меньшинство, однако, да благословит их Господь, продолжает говорить о гиперинфляции. Эти благословенные души указывают на то, что в условиях дефляции, где цены на сырьё более-менее стабильны, когда доходы людей находятся под постоянным давлением, когда стоимость активов падает, а кредитные рынки сокращаются — то инфляция невозможна. Так что гиперинфляция невозможна тем более.

Такой взгляд представляется разумным, если мы находимся в ловушке понимания того, что гиперинфляция является просто расширенной инфляцией. Если мы представляем гиперинфляцию как накаченную стероидами инфляцию, то в нынешних дефляционных условиях гиперинфляция кажется не просто маловероятной перспективой, а просто смешной.

Но гипер является не просто расширенной и усиленной инфляцией. Инфляция и гиперинфляция две разные вещи. Они только кажутся одинаковыми из-за того, что в обоих случаях валюта теряет свою покупательскую способность. Но это не одно и то же.

Инфляция происходит при перегреве экономики: когда компоненты экономики (рабочая сила и товары) пользуются спросом из-за экономического роста, вместе с экспансионистской кредитной средой, тогда эти компоненты растут в цене. Это подстёгивает рост цен на товары и услуги, и производители могут держать цены на уровне. Это по существу зависимое от спроса явление.

Гиперинфляция же, это фактически утрата веры в валюту. В условиях гиперинфляции цены растут как и в условиях инфляции, но происходит это не потому, что люди хотят больше зарабатывать, или больше денег за свои товары, а потому что стараются избавиться от этой валюты. Они не хотят для себя больше денег — они хотят чтобы у них осталось меньше (определённой) валюты: так что готовы платить за товар сколько угодно валюты, потому как они — не валюта.

Сейчас американское правительство должно около 100% ВВП, имеет годовой дефицит бюджета около 10%, и конца этому пока не видно. Со своей стороны ФРС выкупает казначейские обязательства чтобы финансировать бюджетную нехватку, как напрямую (с помощью недавнего «валютного стимулирования» в лайт-режиме), так и опосредованно (через TBTF-банки*). ФРС преследует две цели: во-первых, поддержка правительства в их усилиях сохранить совокупный уровень спроса, а во-вторых, поддержать стоимость активов, и таким образом предотвратить дальнейшее дефляционное разъедание. Фед рассчитывает, что попытка увеличить совокупный уровень спроса или увеличение стоимости активов приведёт к восстановлению экономики.

*TBTF – Too Big To Fail — Слишком-Большие-Чтобы-Рухнуть. Далее: СБЧР-банки; (прим. st.elitetrader.ru).

Восстановление всё никак не может произойти — такие новости мы получаем последнее время. И все эти обнадёживающие разговоры о том, что мы «избежали второго спада в рецессии», происходят из того, что второго спада не будет просто потому, что мы всё никак не можем выбраться из первого. Не имеют значения стимулы, не имеют значения в «окна ликвидности» от всяких там правительственных институций, фактом остаётся то, что экономика как тогда, так и сейчас катится вниз.

Но как федеральное правительство, так и ФРС всё равно одержимы идеей всё тех же старых трюков для исправления экономики — с одной стороны финансовые стимулы, с другой — вливания для ликвидности.

Эти самые «исправления» наоборот тянут нас к пропасти. Почему? Да потому что экономика находится не в лучшей форме, чем она была в сентябре 2008-го, и федеральное правительство, как и ФРС уже израсходовали свои козыри. У них не осталось ничего в запасе, после триллионных стимулов, и ещё триллионов в расширенном балансе.

Но они таки добились кое-чего — подорвали казначейки. Эта политика связала их с финансовой системой США, и теперь они являются буквально единственным, что держит всю экономику вместе.

Другими словами сейчас казначейские облигации оказались новыми улучшенными токсичными активами. Все знают что они переоценены, все знают что их доходы абсурдны, и одновременно с этим деликатно ходят на цыпочках вокруг них, как если бы это была бомба. А облигации ей и являются.

Вот как будет происходить гиперинфляция: однажды, когда на рынке ничего не будет происходить, но общая нервозность будет ощущаться подобно вялотекущей лихорадке (что в определённом смысле происходит сейчас), то произойдёт резкий скачок цен на какой-нибудь необходимый товар вроде нефти.

Это поколебает доходность облигаций, когда управляющие активами станут сокращать их накопления, и займутся этим товаром, чтобы теперь с помощью него получать прибыль. (На самом деле это будут даже не управляющие активами, это будут спрограммированные торги). Управляющие начнут продавать казначейские облигации, поскольку по сути они будут основным активом, который они будут вынуждены продавать.

Это не будет объёмным сливом, который заставит Бернанке и трутней из ФРС понервничать — это будет распределено в течение некоторого времени. Это произойдёт прямо перед довольно большой аукционной распродажей облигаций. Тогда Бернанке и Фед выкупят облигации, чтобы предотвратить крупный слив, и продолжать держать их низкую прибыльность, которая нужна им в целях противодействия дефляции. Но также им нужно дешёвое фондирование казначейских обязательств. Валютные стимулирования-лайт уже подготовили почву для прямого выкупа облигаций ФРС. Мир в этом случае не перевернётся. Так ФРС будет чувствовать себя уверенно, и задушит все колебания ставок в зародыше.

Покупка Федом обязательств будет происходить таким образом, что поощрит управляющих резервами слить ещё больше облигаций прямо в ждущие руки ФРС. Этот слив казнечеек будет не из-за каких-то опасений, по крайней мере поначалу. Вероятнее всего первые 15 минут этого события будут упорядоченными, и будут проводиться с целью (на то время) возврата тех же самых облигаций в будущем гораздо дешевле.

Тем не менее, ФРС будет интерпретировать это как попытку избавить народ от излишков облигаций. ФРС уже настроил рынок облигаций на опасения в том, что существует «облигационный пузырь». Так что Фед откроет окна ликвидности, и скупит все облигации в пределах досягаемости, чтобы сохранить «ценовую стабильность» и «успокоить рынки».

СБЧР-банки в этой игре будут играть решающую роль. Видите ли, проблема с американскими зомби (автор, похоже, имеет в виду банки-полубанкроты; прим. st.elitetrader.ru) в том, что они не были национализированы. Они получили лучшие аспекты национализации — полную ликвидность, приостановку учётного контроля и регуляционных инструментов, и тем не менее, могут действовать по собственному разумению и в собственных интересах. Отсюда и их непристойные бонусы, перед лицом фактического банкротства. Отсюда же и их отсутствие кредитования ослабленной экономики. Отсюда и их накопление спасательных резервов, а также хищническая деловая практика. Они понимают, что для того, чтобы получить жирный кусок спасательных мер от правительства (и таким образом вкусные бонусы), они должны играть по правилам ФРС, и скупать казначейские облигации, и тем самым замаскировать монетизацию бюджетной задолженности, которая имеет место с тех пор, как Фед начал скупать токсичные активы с их (банков) балансов 2008 года.

Но они не обязаны делать то, что говорит ФРС, и тем более то, что говорит Министерство финансов. Так как они по настоящему не были национализированы, то и приказывать им никто не может. Они могут делать то что им вздумается, ведь у них на балансах есть спасательные шлюпки в виде казначейских облигаций.

Так что СБЧР-банки, видя эту ситуацию, только добавят паники, действуя в своих собственных интересах: они будут в числе первых, кто начнёт избавляться от облигаций. Они станут первой волной.

Здесь начнётся паническая часть всего события: видя массивные скупки казначеек Федом, и то, как американские зомби их сливают, (всё это будет происходить в течение нескольких дней перед большой аукционной распродажей), управляющие массово начнут отказываться от собственных облигационных резервов. Они в курсе того, насколько нестабильна экономика США, насколько погрязло в долгах правительство, насколько похожи казначейки на долговую проблему Греции. Они не идиоты, и все будут в курсе идеи об «облигационнном пузыре». Многие люди, в том числе и я, думают, что ФРС, Министерство финансов и американские зомби имеют сговор о трёхстороннем выбросе казначейских облигаций, проведя де-факто скрытую монетизацию: проблему казначейства относительно долга, финансирующего государственные расходы, и СБЧР-банки купят их на деньги, предоставленные им Федом.

Правда это или нет, на самом деле не так важно, просто есть довольно широко поддерживаемое мнение, что это как раз то, что происходит. А во время паники широко поддерживаемые мнения становятся вашей торговой стратегией.

Так что когда ФРС начнёт широкомасштабную скупку облигаций, просто чтобы поддержать их стоимость, управляющие активами придут к выводу, что, мол, «настало время от них избавляться».

Обратите внимание, что это будут не Китай с Японией, которые вдруг решили отказаться от облигаций, обе эти страны будут ни при чём. Скорее это будут американские и (это будет зависеть от времени дня, когда это произойдёт) европейские управляющие активами, кто первым начнёт избавляться от облигаций. Это будет паника-вспышка, подобная той, что имела место в мае. События что я описывал выше, произойдут в очень короткий промежуток времени, возможно меньше, чем один час. Но в отличие от событий мая, восстановления не будет.

Обратите внимание также, что облигации сохранят свою прибыльность в условиях этой распродажи, по крайней мере вначале. Почему? Потому что ФРС, настроившись сохранить «ценовую стабильность», будет в первую очередь пытаться уберечь доходность от роста разницы в доходах (между краткосрочными и долгосрочными облигациями; прим. st.elitetrader.ru), что как раз и будет являться тем, почему так многие решат при панике их продавать: действия Бернанке не смогут успокоить рынки, напротив, будут направлены на то, чтобы отказаться от продажи было слишком накладно.

Первые из управляющих активами или СБЧР-банки, которые начнут избавляться от казначеек, начнут думать, куда разместить свой капитал, это очевидно. Куда пойдёт весь этот финансовый поток?

В сырьевые товары

К конце этого дикого дня, цена на сырьё всех мастей — вроде драгоценных и промышленных металлов, нефти и продовольствия, взлетит до небес. Но произойдёт это не потому, что обычные люди потеряют веру в доллар (это будет происходить потом), а потому, что облигации станут ненадёжным активом для размещения капитала, и следовательно, в чём все эти управляющие менеджеры начнут хранить свои деньги? В больших кубышках? Под матрасом? В евро?

Товары: если казначейство вдруг предаст анафеме рынки, во время паники товары начнут восприниматься как единственное надёжное средство сохранения капиталов — точно также, как казначейские облигации воспринимались как единственное надёжное средство размещения, когда, в 2007 и 2008-ом у многих «скисли» их MBS и CMBS (ценные бумаги, обеспеченные недвижимостью; прим. st.elitetrader.ru).

Это не будут сырьевые товары Торгуемого Индексного Фонда, эти будут (справедливо) низложены, как ещё более худшие активы для сохранения капитала чем облигации. В отличие от времени перед осенью 2008-го, люди станут обращать внимание на риски альтернатив. Поэтому бегство в товары будет потому, что-их-можно-потрогать. К концу панического дня сырьё вырастет в цене примерно на 50-100 процентов. К конце недели можно будет говорить уже о 150-250 процентах. (Мои личные догадки, что золота будут избегать, а серебро выстрелит вверх до 100 долларов за унцию в пределах одной недели).

Разумеется как только цены на сырьё начнут раздуваться, вот тогда обычные люди почувствуют первое дыхание гиперинфляции. Сначала они увидят её на заправках.

Если нефть прыгнет с 74 до 150 долларов, а затем и до 300 долларов в течение одной недели, то очень даже вероятно, что на пике паники цена за галлон достигнет… 10? 15? 20 долларов?

Так что произойдёт потом? Люди — регуляторы с Мейн-Стрит, бросятся скупать сырьевые товары (мазут, продовольствие, бензин, да что угодно), и будут скупать сейчас, пока оно более-менее доступно, потому что раньше или позже цена за галлон прыгнет с 15 до 30 долларов.

Если все примерно в одно время решают поменять один и тот же актив — вроде валюты на сырьё, то что происходит относительно цены одного на другое? Всё просто: стоимость одного взлетает, стоимость другого падает.

Когда люди напуганы и начинается паническая скупка основных сырьевых товаров, то обычные финансовые активы вроде облигаций, акций и т.д. — обрушатся: все будут торопиться выручить за них деньги, чтобы купить на них товары.

Так что сразу после обрушения рынка казначейских облигаций, акции упадут катастрофически, возможно в течение нескольких дней после паники на рынке облигаций. Этот крах акционной стоимости эквивалентно произведёт скачок на рынке товаров.

Этот слив активов в погоне за товарами будет поддерживать сам себя: ничего не сможет этот тренд остановить. Когда это выльется в обычную экономику, обычные люди впадут в панику, и начнут раскупать физические активы — товары длительного пользования, автомобили, дома, чтобы получить товары, а также мазут, газ и продовольствие. Другими словами активы обычной жизни не могут сдержать стоимость, когда наступит гиперинфляция.

Этого скептики относительно гиперинфляции не в состоянии понять: при гиперинфляции цены на активы не подскакивают в цене — они обрушатся, как в своей номинальной стоимости, так и в отношении потребительских товаров. Дом стоимостью 300,000 упадёт до 60,000 или ниже, или лучше сказать до 50 унций серебра, потому что если дома ничего не стоят, то на 50 кусков серебра можно что-то приобрести.

Сейчас я думаю что люди, читающие это, считают что это всё полная ерунда, или например фантазии моего больного воображения. Эти впечатлительные люди в условиях сценария, описанного выше, будут утверждать что правительство, в лице Феда или Министерства финансов, или их комбинации, найдут способ остановить панику в казначейских облигациях (если она будет только там), и остановят гиперинфляцию (если это нелепое определение когда-нибудь и случится в Америке).

Ну да: говорите правительство всех нас спасёт? Хорошо, а каким образом?

Давайте возьмём Фед: как они смогут остановить сумятицу на рынке облигаций? Ответ: никак. Видите ли, ФРС уже укреплял казначейки — такой была их стратегия в 2008-2009 годах: скупка токсичных активов у СБЧР-банков, и подталкивание их к скупке казначейских облигаций, всё это время бережно отслеживая признаки ослабления облигаций. Если облигации превратятся в токсичные, что ФРС будет делать? Бернанке уже давно израсходовал все боеприпасы: он просто размахивает незаряженным пистолетом. Если начнётся бегство от казначеек, и он станет скупать их, чтобы сохранить их стоимость, это всего лишь станет стимулом другим обладателям облигаций, избавляться от них, пока за них что-то можно выручить. Если все решат, что надо от них избавляться, то Бернанке с ФРС не смогут ничего противопоставить. По сути они будут находиться во власти обстоятельств, в которых они находятся уже достаточно долго. Они просто этого не осознают.

Так вот, если ФРС не сможет этого предотвратить, то как насчёт федерального правительства, ведь они смогут, так?

Вообще-то нет. У них нет средств предотвращения бегства из облигаций. И как и в случае с гиперинфляцией, что именно сможет сделать федеральное правительство, чтобы это остановить? Установят контроль над ценами? Это просто поспособствует установлению мощного чёрного рынка. Выведет солдат на улицы? Америка слишком большая. Сделает ещё одну инъекцию стимулов? Ну да, закачать ещё больше валюты в быстро гиперинфлиционирующую экономику, это конечно вариант…

(Кстати я тут подумал, что правительство может быть достаточно глупым чтобы предпринять эту меру. Некоторые идиоты вроде Пейлин и Байдена будут отстаивать эту меру по безудержному печатанию денег, прикрываясь лозунгами о «защите вкалывающих в поте лица американцев». И если они это сделают, то это приведёт к тому, что мы увидим кучу людей, которые с помощью охапок долларов пытаются прокормиться. На самом деле я не считаю политиков настолько глупыми, чтобы они и правда включили печатный станок, «борясь с ростом цен», но когда дело касается глупости, никогда не знаешь, во что она может вылиться.

На самом деле единственно как федеральное правительство сможет улучшить ситуацию, это если решит взять под контроль крупные супермаркеты и заправочные станции, и будет раздавать купонные карты или что-то вроде этого, на основные продукты, или другими словами введёт карточную систему. Это может предотвратить волнения и беспорядки и защитить неимущих и стариков, что конечно не решит проблему в целом, которой станет гиперинфляция.

«Да это просто смешно», часто слышу я от скептиков по поводу гиперинфляции. «Мы просто переживаем то, что в своё время испытала Япония: как и США, они оказались в кошмаре правительственных стимулов, это они изобрели валютное стимулирование, а теперь посмотрите что с ними происходит — стагнация, это да, гиперинфляция — этого нет».

Это верно: параллели с Японией очень похожи, за исключением одного ключевого момента. Государственный долг Японии бесконечно более стабилен, нежели американский, потому что в Японии люди являются накопителями, и держат долг Японии. В Америке люди сломлены, а долгом владеют банки. Вот почему госдолг Японии является твёрдым, в то время как американские казначейки являются хрупким мыльным пузырём.

Вот почему я думаю что скоро в Америке разразится гиперинфляция — потому что скоро надуется ещё один пузырь. Я думаю что если этого не случится этой осенью, то произойдёт следующей, и без сомнений случится в течение 2011 года.

Вопрос для нас сейчас, когда есть возможность того, что случится гиперинфляция — что делать?

Неандертальцы-выживальщики всё своё время проводят в мыслях о постапокалиптической Америке. В действительности надо думать о том, чтобы подготовиться к тому, что будет после апокалипсиса.

Первое, что нужно понимать, это конечно то, что гиперинфляция может произойти, но она когда-нибудь закончится. Это не будет постоянная ситуация, наподобие постапокалиптичной Америки a la Безумный Макс: бесконечные ландшафты промышленных развалин. Это конечно было бы забавно, но такого не произойдёт, это только в мечтах у выживальщиков.

Вместо этого, после гиперинфляции Америка очнётся в общем такой же, как и сейчас, но только с похмельем. На самом деле гиперинфляционный шок может стать хорошей штукой: он наконец очистит экономику от плохих долгов, т.е. того дерьма, которое правительство с Федом отказались разгребать, когда в 2007-2009 им предоставился шанс. Он разрушит и заново установит цены на активы на более реалистичном уровне. В целом, отличие от долгой стагнации, гиперинфляционная катастрофа в долгосрочной перспективе может сыграть положительную роль для оздоровления американской экономики и морали американского народа. Спросите японцев, что бы они предпочли — пару-тройку по настоящему тяжёлых лет, или два потерянных десятилетия — их ответ не будет сюрпризом. Но я отвлёкся.

Как сказал Ротшильд, «покупайте, когда на улицах льётся кровь». Чтобы подготовиться к гиперинфляции, нужно инвестировать в диверсифицированную корзину твёрдых металлов ещё до того, как всё случилось, а не в акции, торгуемые индексные фонды или деривативы. Если и когда гиперинфляция произойдёт, ситуация ухудшится (я имею в виду очень ухудшится), возьмите свою корзину металлов, и прямо в разгар кризиса скупайте недвижимость, и акции в долгосрочной промышленности — добывающей, в фарма- и особенно химической промышленности, но не в компаниях с добавленной стоимостью, вроде технологических, аэрокосмических или индустриальных. Причина в том, что на пике гиперинфляции самые ценные активы будут наиболее дешёвыми, особенно акции, особенно недвижимость.

Я понятия не имею, что произойдет после того как ста долларов станет недостаточно для того чтобы купить чашку кофе, но знаю то, что после периода гиперинфляции придёт время нового доллара, или как он там будет называться, когда из старого доллара выкинут некоторое количество нулей, и всё помаленьку вернётся к нормальной жизни. Я не представляю себе будущую конфигурацию этой новой нормальности. Не буду удивлён, если эта новая нормальность будет квази- или де-факто диктатурой, и в определённой форме контролем над доходами и ценами, я бы сказал что это вполне возможно, но в данный момент несущественно.

Имеет значение то, что текущая ситуация не может продолжаться долго. Глобальная Депрессия, в которой мы сейчас находимся, только усугубляется теми мерами, которые призваны её избежать, стимулы оказывают давление на казначейские облигации, которые в настоящее время пытается удерживать ФРС. Это очевидно не закончится ничем хорошим, поэтому умные подготавливают свои капиталы к тому, что они считают вскорости должно произойти.

Я думаю что скоро нас ждёт гиперинфляция. Надеюсь что мне удалось объяснить почему.

Автор Гонсало Лира (Gonzalo Lira) Статья How Hyperinflation Will Happen 23.08.10

НЕ WALL STREET journal

15
Стоит ли инвесторам радоваться, что правительство Китая пообещало отпустить курс юаня? И да, и нет, пишет Dow Jones Newswires.

Банк Китая в субботу сообщил, что намерен продолжить реформирование курсовой политики и повысить гибкость обменного курса юаня. В заявлении, размещенном на сайте банка, говорится, что установленные границы колебания юаня (0,5% в день) сохраняются неизменными. В тоже время ЦБ намерен "сделать упор на отражение рыночного спроса с учетом корзины валют".

Положительный момент - субботнее заявление представителя Народного банка Китая означает, что узы, которые крепко связывали юань и доллар США на протяжении почти двух лет, развязаны. Кроме того, Центробанк прозрачно намекнул, что сейчас создана почва для умеренной ревальвации национальной валюты.

С другой стороны, в своем следующем длинном и туманном заявлении в воскресенье Центробанк четко дал понять, что правительство заинтересованно в «преимущественно стабильном» курсе валюты, и на стремительную ревальвацию рассчитывать не стоит.

В понедельник Народный банк Китая оставил курс юаня без изменений по сравнению с пятницей, что привело к росту американского доллара. Решение центрального банка вновь установить курс юаня против доллара на 6,8275 было воспринято как знак того, что Пекин желает умерить ожидания резкого роста юаня в ближайшем будущем, несмотря на свое заявление в выходные, указывающее на то, что он вновь начнет повышать курс своей валюты.

Итак, чего же ожидать сейчас и в ближайшие месяцы?

Во-первых, в свете приближающегося саммита большой двадцатки, который состоится на следующей неделе в Торонто, Народный банк Китая спровоцирует символический рост юаня по отношению к доллару, ведь время для изменения политического курса было выбрано не случайно. Заявление о ревальвации юаня нужно, чтобы смягчить международное сообщество, которое все ожесточенней критиковало действия правительства Китая, и сделать предстоящую встречу президента страны с лидером США приятной.

Иностранные спекулянты могут устремиться на рынок беспоставочных свопов, заложив краткосрочный рост юаня, в то время как Народный банк Китая, вероятнее всего, позволить национальной валюте лишь незначительно продвинуться вверх.

Как считают эксперты, рост курса юаня может быть ограничен 1,9% по отношению к американскому доллару в текущем году, поскольку резкий спад евро уже и так снизил прибыли экспортеров.

Между тем, китайские государственные банки агрессивно скупают доллары США за юани. Пока не ясно, была ли интервенция санкционирована ЦБ КНР с тем, чтобы поддержать стабильный курс юаня.

Некоторые трейдеры говорят, что механизм покупки долларов прямо не указывает на попытку властей защитить юань. Тем не менее, столь агрессивная интервенция на валютном рынке может сократить объемы наличной американской валюты в ближайшие дни. А это, в свою очередь, может повлиять на курс юаня к доллару США.

Как только завершится саммит большой двадцатки, и если предположить, что американские чиновники не назовут Пекин валютным манипулятором, юань вернется в неразмеченную территорию.

Это произойдет потому, что последнее политическое заявление Китайского правительства вызвано не экономическими, а политическими факторами. 

Несмотря на различные преимущества, которые может обеспечить сильный юань в долгосрочной перспективе, и о которых говорят экономисты и даже сам Центробанк, было бы неверным полагать, что правительство Китая действительно стало терпимее к либерализации валютной политики.

Получается, что Пекин сам себе противоречит.

По заявлению представителей Народного банка Китая, сейчас созданы наиболее благоприятные условия для того, чтобы курс юаня стал более гибким, поскольку и внутренняя и мировая экономика встали на путь восстановления. Но лишь несколькими неделями ранее премьер-министр страны предупредил, что Китаю следует избегать слишком быстрого создания и чрезмерного укрепления широких экономических стимулов.

В первом квартале экономика Китая пребывала в прекрасной форме, демонстрируя ошеломительные темпы роста на уровне 11,9%. Но многие экономисты прогнозируют замедление роста во второй половине текущего года в связи с ужесточением условий на рынке жилой недвижимости и ослаблением европейской экономики.

При этом Китай переживает дефицит кадров. Уровень зарплат резко вырос по стране. Поскольку экономика страны до сих пор находится в сильной зависимости от экспорта, крепкий юань только навредит.

И Пекину известно об этой опасности.

В своем воскреснем заявлении чиновник Центробанка особо отметил, что курс юаня будет гибок «в обоих направлениях».

«Мы оставляем за собой право изменять курс национальной валюты как в одну, так и в другую сторону в связи с тем, что нам необходимо укрепить независимость нашей экономики, повысить эффективность макроэкономической политики и обезопасить себя от внешних угроз», – сказал он.

Другими словами, курс юаня может как повышаться, так и понижаться в зависимости от ситуации.

Таким образом, реальный мотив, стоящий за последними действиями правительства, может заключаться в следующем: выигрывая время у мировой общественности, Китай постепенно введет плавающий курс валюты, при этом не нарушив существующего механизма образования курса.

Поэтому не удивляйтесь, снова увидев ослабление юаня и услышав, что Пекин связывает это с введением «более гибкой» валютной политики.

Аналитик отмечают, что дисбаланс китайской экономики настолько велик, что данная ревальвация будет также полезна, как если бы пассажирам тонущего Титаника начали раздавать ведра. Сотрудник пекинского университета Минель Петтис фактически предсказывает экономическую катастрофу в Китае, и ясного решения проблемы пока не видно. По его мнению, в Китае произойдет такое же разрушение рынка капитала, которое повергло ранее процветающие США и Японию в затяжную депрессию. Легкая ревальвация юаня не способна остановить движение страны в данном направлении.

K2K NEWS

Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7